Некоторые вещи должны происходить без свидетелей, и я решила, что мне пора удалиться. Меня остановил голос Годфри. Он произнес, глядя на огонь в камине, словно вспоминая далекое прошлое:

– Мне сделали очень странное предложение.

– Это связано с твоей работой? – спросила я.

Годфри быстро взглянул на меня.

– Да, – вздохнул он. – Как вы знаете, я брался за любые дела, в основном связанные со знанием английского закона. Оплачивается такая работа скромно, и к тому же она чертовски скучна.

Ирен сочувственно кивнула. Мне не нравилось, когда Годфри ругается, но я вынуждена была признать, что с тех пор, как мы уехали из Англии, наша нестабильная жизнь действительно оставляла желать лучшего. Порой нам было совершенно нечем заняться и мы проводили дни в безделье, а иногда ввязывались в сомнительные рискованные дела, связанные с преступлениями и их последствиями. А доход от дела о бриллиантах Марии-Антуанетты между тем неумолимо таял.

Мой покойный отец был викарием. С самого раннего детства я привыкла помогать ему по дому и в церковном приходе. Мне нравилось заниматься спокойными бытовыми хлопотами. Но Годфри и Ирен были куда более светскими и публичными людьми. Они стремились к новым открытиям, они хотели блистать в суде и на сцене. Однако судьба лишила их обоих той жизни, которой они заслуживали. Здесь, в Париже, они чувствовали себя будто в ссылке, как Квентин Стенхоуп в Афганистане. Я подумала о Квентине и о том, что он, возможно, жив, и сжала руки от волнения. Годфри заметил мой жест, но неправильно истолковал причину моей тревоги:

– Пожалуйста, не беспокойся, Нелл. Многие решили бы, что у меня здесь открываются отличные возможности и что мне неожиданно подвернулся сногсшибательный счастливый случай, но я просто растерялся и не знаю, что делать.

– Так, значит, вести хорошие?! – воскликнула Ирен. – Годфри, у тебя был такой опечаленный вид, и я уже подумала, что…

Годфри поднял руку, останавливая ее:

– Дело кажется многообещающим. И даже слишком. Но есть и другая сторона медали.

Ирен всплеснула руками:

– Ох, ради бога, Годфри! Мы же не можем гадать вечно! В чем, наконец, дело? – воскликнула она.

Прежде чем ответить, Годфри медленно отхлебнул бренди из бокала. Иногда мне кажется, что все, чем занимаются в мужских клубах, – это тренируются держать друг друга в неведении.

– Вы что-нибудь знаете о Ферьере? – спросил он.

Отвечать вопросом на вопрос – как это похоже на адвоката! Сейчас я уже была готова сорвать платок с клетки Казановы и накинуть его Годфри прямо на лицо.

– Ферьер? – переспросила Ирен. Она гордилась тем, что знала всех высокопоставленных людей в Париже. – Никогда не слышала о таком, – удрученно призналась она.

– Ферьер – это не человек, мой дорогой оракул. Это место.

– Случайно, не тюрьма? – вмешалась я в разговор.

– Не совсем. – На лице Годфри промелькнуло разочарование. – Так называется загородное имение Ротшильдов. И меня, то есть нас, пригласили туда на встречу.

Ирен чуть не упала с подлокотника кресла. Ей повезло, что Годфри обнимал ее за талию.

– Ротшильдов?! Тебя, то есть нас, пригласили в имение Ротшильдов? – В ее голосе послышалось сомнение: – Осень в Париже только наступила. Сезон охоты начинается в ноябре. С какой стати Ротшильды принимают гостей в загородном доме в это время года?

– С такой, что эти гости являются потенциальными деловыми партнерами, и хозяева хотели бы, чтобы их сотрудничество было тайным.

– Деловыми партнерами? – Ирен нахмурилась, но потом захлопала в ладоши. Интуиция и дедуктивные способности всегда были ее сильной стороной. – Ротшильды хотят, чтобы ты занимался их делами? Это просто превосходно! Они же одни из самых состоятельных банкиров в Европе. Судьба многих королевских домов и стран давно находится в их руках, и, думаю, такое положение дел сохранится и дальше. У них есть банки в Лондоне, Вене, Мадриде… Дорогой, они сами как целая страна, к тому же богаты, как царь Крез. Они наверняка будут очень щедры, и работать с ними уж точно будет не скучно.