– Да. Хорошо, что ты тогда не запаниковал, – сухо напомнил Антон его заслуги. – Лезем на крышу. Будем в ней прорубать дыру.

Топоры были как нельзя кстати, а крыша старая, и доски давно уже прогнили. Троим молодым и сильным парням не составило никакого труда проделать в крыше достаточно широкую дыру, чтобы можно было в неё беспрепятственно спрыгнуть. Вот только прыгать в полную тьму никто не спешил.

Антон сразу почему-то хотел предложить скинуть в неё Макса, но потом вспомнил слова Анастасии: «Олег парень неплохой. Но главное верни мне моего Максима». А Максу предлагать скинуть в неё Коляна он не стал. Знал, что это закончится тем, что Макс, как всегда, переметнётся к Коле и скинут в дыру в итоге его самого.

– Канаемся? – с безвинной улыбкой на лице спросил Коля.

– Да ни хрена. Я всё время проигрываю! – завопил громче обычного Максим, и парни на него зашикали.

– Тогда прыгай сразу, чего сиськи мять? – съязвил Антон, и они с Колей сами весьма громко захохотали.

– Ла-адно, канаемся.

Антон выкинул ножницы, как и Коля. А Макс, как всегда, бумагу. Антон часто сомневался, притворяется Макс или нет. Но он всегда выкидывал бумагу. Конечно, иногда они с Коляном ему поддавались, но точно не сегодня…

– Да как так-то, а? – завопил Максим. – Два из трёх!

– Лезь давай, Винни Пух.

– Два из трёх…

– Макс, а ты точно понимаешь смысл этой игры? – кое-как, через смех, спросил его Антон.

– Я вас ненавижу! Чёрт, как там темно. Ведь же ни хрена там не видно внизу.

– Лезь давай, не ной, – вытирая глаза от слёз, прошептал Коля.

– Стой, – опередил Антон друга, который уже вот-вот собирался спрыгнуть внутрь гаража, и, запалив весь коробок спичек одним разом, кинул его внутрь. – Вот теперь давай, друг.

Гараж был забит всяким хламом от потолка до пола. Какие-то стулья, столы, дешёвые картины и велосипеды, прикрученные на стенах. Всё что угодно можно было здесь найти и даже старую керосиновую лампу, которая как нельзя кстати висела на гвоздике у двери.

– Работает, – вслух удивился Антон.

– Работает фонарь, а керосиновая лампа горит, – поправил его Максим.

– Как по мне, так тут один мусор. Кому он умудрялся это всё продавать? – взяв в руки фарфоровую балерину и покрутив ей голову, озадаченно спросил Коля. Голова балерины с хрустом обломилась.

Антон стукнул друга по руке, и балерина, оказавшись на бетонном полу, раскололась ещё на три части. А друзья, посмотрев друг на друга, только посмеялись.

– Харэ уже хренью страдать. Ищите сраную сумку, – практически надломившимся голосом окликнул их Макс. – Вон этот дебильный резиновый коврик на полу. Давайте уже вооружимся и вернёмся домой.

Под резиновым ковриком действительно был деревянный настил. Доски прилегали так плотно друг к другу, что парням понадобилось время, пока они вытянули первую доску и не получили свободный доступ к весьма солидных размеров дубовому сундуку, обрамлённому железом.

«Ох и огроменный же сундук, сколько тут может всего вместиться. Ружьё даже», – думал про себя Антон, пока его друзья рубили увесистый замок на его толстых петлях.

– Пусто… – в один тон проорали друзья и, прежде чем уйти из гаража, ещё долго-долго смотрели внутрь сундука, трогали его стенки и колошматили их своими топорами в надежде найти там второе дно. Но второго дна в нём не было, как и ничего полезного для них в этом гараже. А покидая его, Антон переломал все фарфоровые фигурки и пометил, как животное, все картины, которые до него порвал Коля.

Олег

По дороге к дому Олега никто не стеснялся крепко выразить своё недовольство в адрес друга и то, что они ему сделают, когда найдут его дома пьяным, играющим в свои настольные игры – именно в таком виде представляли встретить его закадычные друзья. Он был их другом уже много лет. С Максимом он был знаком ещё дольше, чем с Колей, а Коля с Максимом, и Антон, казалось, знал их всех уже целую вечность. Хотя это ни для кого уже давно не имело никакого значения. Они просто дружили и даже тогда, когда крепко ругались, всё равно заходили друг за другом и шли гулять. Разве что первые часы в таких ситуациях разговаривали меньше обычного, как и меньше оскорбляли друг друга. Но сильно, так, как сейчас на Олега, ещё никто из друзей не злился.