Брик в старости стал неряшлив. А может быть, он всегда был свиньей, и Салли Холлистер приходилось за ним убирать.
Чейз обернулся, поняв, что Рейни идет в сторону спальни на первом этаже. Он последовал за ней, и с каждым шагом сердце у него все больше сжималось. Он не хотел смотреть на спальню Брика, комнату, хранившую память об отчиме.
Рейни остановилась на пороге. Чейз замер у нее за спиной. В спальне стояла кровать, застеленная уродливым ярко-зеленым покрывалом. Такого же цвета шторы были плотно задвинуты, придавая комнате странный вид. Стены, выкрашенные золотой краской, казались грязными. Дверь в туалет стояла нараспашку.
Ну уж нет, здесь он спать не будет.
– Пойдем на второй этаж, – предложил он.
Деревянные ступеньки скрипели. Он заметил, как Рейни вскинула руку к голове, и понял, что она задела огромную паутину. Ковер на площадке второго этажа протерся. Двери всех комнат были закрыты.
– Вряд ли твой отчим часто здесь бывал, – заметила Рейни.
Чейз кивнул и открыл первую дверь в бывшую комнату Брея. Щелкнул выключателем. Комната оказалась совершенно пустой.
Он подошел к своей бывшей комнате. Повернул ручку, ожидая, что дверь откроется, но она не открылась.
Комната была заперта. Почему-то ужасно разозлившись, Чейз бессознательно поднял здоровую ногу и лягнул проклятую дверь. Она слетела с ржавых петель. Он услышал, как у него за спиной тихо ахнула Рейни, но не обернулся. Щелкнул выключателем, но свет не зажегся. Пришлось вернуться в коридор – оттуда хоть что-то было видно.
В его комнате не было ничего. Он посмотрел на потолок, где раньше висела люстра. Срезали даже лампочку.
– Как по-твоему, где-нибудь есть надувной матрас? – осторожно спросила Рейни.
Оставалась всего одна комната, Кэла. Дверь открылась без труда, и свет там был. Посреди комнаты лежал двуспальный пружинный матрас, еще в пластиковой упаковке. Только матрас – без каркаса кровати, без постельного белья. Рядом стояла тумбочка, на ней лампа. Другой мебели в комнате не было.
Зачем Брик купил новый матрас и отнес его наверх, в комнату Кэла? Но не положил туда ни постельного белья, ни одеяла… Судя по толстому слою пыли на пластике, матрас лежит здесь уже довольно давно.
Как бы там ни было, все лучше, чем спать на голом полу.
– Ты можешь спать здесь, – сказал он, доставая перочинный нож и вскрывая пластик. В воздух взлетела пыль, и Рейни чихнула.
– Извини, – сказал он. – Завтра добудем простыни.
Она села на край матраса.
– А ты где будешь спать?
– Внизу. На диване. Нет никаких оснований полагать, что кто-нибудь знает о том, что в этом доме живет Лорейн Тейлор. Но, если ночью тебя вдруг что-нибудь напугает, кричи. Я чутко сплю, я тебя услышу.
Она огляделась по сторонам и преувеличенно вздохнула:
– Столько лет я мечтала о первой брачной ночи, но не представляла, что она пройдет вот так…
Впервые с тех пор, как Бейтс объявил, что они с Лорейн Тейлор будут изображать мужа и жену, ему захотелось улыбнуться. Она просто молодец! Хотя ее прежнее убежище, скорее всего, было гораздо уютнее.
Выйдя, он зашел в ванную на противоположной стороне коридора. Включил воду, дождался, пока она не станет прозрачной; пару раз спустил воду в туалете. Туалетная бумага здесь имелась, но тоже успела запылиться. За полотенцами пришлось спуститься вниз; стопка лежала в шкафу в ванной первого этажа.
Наконец он снова спустился вниз и, по-прежнему не раздеваясь, растянулся на диване. Диван был ему короток; ноги свисали. Как же он устал! Он не шутил, когда говорил брату, что больше суток не спал. Ему удалось чуть-чуть подремать после разговора с Доусоном, но мысль о том, что Бейтс рассчитывает на них, не давала полностью расслабиться.