Медлительные угловатые машины, занятые грузами, похожими на фрагменты огромных строительных лесов, направлялись к восточному пределу. Широкие ленты гусеничных движителей разрывали грунт и поднимали густые пылевые тучи, пока машины не достигали водоёма. Пыль сменялась волнами, бьющимися о застывший монолитный вал. Глыбу пронизывал длинный коридор, необходимый для подступа к самой стене. Транспортёры надолго пропадали в его сумраке. После возвращения их снова ожидали грузы и восторженные взоры маленьких друзей, прильнувших к ограждениям. Величие машин заставляло чаще биться их сердца. Но рядом с каменным пределом даже эти железные гиганты казались хрупкими пылинками.

Лишь одно творение людей могло сравниться с высотой стены. Задолго до рождения двух мальчиков на восточном рубеже началось масштабное строительство. С подъёмом каждой новой части возводимой станции справлялись лифты уже собранных фрагментов. Верхние уровни колосса постепенно близились к вершине.

В то время как подъёмник протянулся к небесам, ещё один значимый объект, расположившийся у подножья каменной волны, напротив, углублялся в грунт. Северо-восточный край зиял ступенчатым провалом глубиною в сотни метров. Поднимая пылевые тучи, громадные машины расчищали от чёрного покрова поглощённые ступени величайшего из последних рудников. С каждым годом росли горы отработанного камня. Под оглушительные взрывы из воронки вырывались пылевые облака, затмевающие свет. В ветреные дни долину обволакивал густой туман, не позволяющий забыть об опасности незащищённого дыхания.

Порой над городом раздавался продолжительный сигнал, что могло быть предвестником редкого события, так любимого детьми. В последующем коротком объявлении сообщалось время запуска на юго-восточном космодроме. Вскоре по стартовой площадке расплывалось белое клубящееся облако, и в небо поднималась искра, оставляющая за собой длинный густой шлейф. Юным наблюдателям хотелось знать, что кроется за синевой, плывущей над долиной, но у запусков было иное назначение. Немногочисленные спутники позволили составить карту Монолита, что дало представление о далёкой обратной стороне.

Рокот, отражённый стенами, разносился над землёй, но затихающие отзвуки быстро таяли в прочем приграничном шуме. Гул машин, рёв буров, лязг металла сопровождали жизнь в долине уже десятки лет. Звукоизоляция сохраняла тишину в домах, но стоило выбраться на улицу, и на жителей всем своим многообразием обрушивался голос восточного предела.

После путешествий светлоглазый мальчик возвращался в свою маленькую комнату, откуда подолгу наблюдал за винтокрылами, едва заметными на фоне рубежа. Он восхищённым взглядом провожал одних, когда те таяли в объятиях пасмурного неба, и встречал других, появляющихся в ореоле тусклых солнечных лучей. Не выпуская из рук любимую крылатую игрушку, ставшую для него символом свободного полёта, мальчик представлял, как однажды достигнет той же высоты. Из собственных открытий и рассказов взрослых он по крупицам строил образ мира, где жизнь зависела от монолита и машин, вступивших с ним в неравную борьбу.

Стремление открывать новые дороги вело дальше от знакомых мест. Притягательная сила монолита всё больше овладевала детскими мечтами. Ведомые иллюзией, что глыба уже рядом, они подолгу шли вперёд, но так и не достигали рубежа. Лишь наблюдали перерождение призрачной небесной мглы в темноту далёких стен.

Каждый раз, пробираясь сквозь густой туманный лес и не зная, куда выведет новая дорога, мальчики надеялись, что осталось несколько шагов, и в дымке обязательно проявится стена. Но солнце, тающее над границей мира, не позволяло продолжить путешествие, и, опасаясь вечерней темноты, дети возвращались в город. Чтобы в следующий раз снова попытаться отыскать более простую и короткую тропу. Но с годами, когда ночь перестала быть противником, они впервые отважились покинуть дом задолго до рассвета.