– Это твоя заслуга.

Антон надолго замолчал, удивлённый таким откровением.

***

– Глаза в глаза, нога в руке…

– Как романтично…

– Давай поработаем.

– На Рождество?

– Почему нет? Как Санта Клаус.

– Хорошо ему – один день в году поработал и свободен.

– О чём я и говорю…

– Да будет кислород! Я колбасу раздобыл. Наконец-то.

– Да, наконец-то.

– Будем?

– Я уже отчаялась.

– Я на кухню.

– Пи-и-и-ть…

– Скоро.

Антон и Лала попили апельсиновый сок с колбасой.

– Можешь приготовиться к битве, – сказала Лала.

– Шуточной битве, я надеюсь? Всё, я готов… поспать по-настоящему, а то весь день зеваю.

– Муш…

– Что?

– Замуш.

– Я тебя не брошу. Никогда.

– Я поняла.

***

– Ты Джон Траволта.

– Нет, – ответил Антон, – мне нужна хоть какая-то стабильность.

Лала дала Антону кружку вкуснейшего белого напитка. Сделав несколько глотков, он спросил:

– Что это?

Не получив ответа, он кое-что сказал, но этого тут не будет.

– Пожалуйста, – сказала Лала.

– Спасибо. За количеством печатных символов пока не гонимся – первый черновик опубликован.

– Рад стараться, – сказал неизвестный.

– Это паж.

– Хорошо. Спасибо за старания, паж.

– Предвечной и Всемогущей Лале – слава!

– Да, слава ей, – ответил Антон.

***

– Эта Мира – она всё ещё солнцепоклонница? – спросил Бог.

– Это её девчачье дело.

– Я так не думаю.

– Ты прав. На лбу им напиши, на носу им заруби, и чтобы по глазам было видно, кто они такие.

– Мы исчадия, мы демоны.

– Мы ангелы.

– Опять?! Успокойтесь.

– Мы пацаны, мы дети…

***

– Губернатор!

– Чёрти что.

– Спасибо.

– Ты меня своим «спасибо» не напугаешь.

– Его напугать надо.

Раздался стук в окно, хотя никто не стучал.

– Не страшно. Не надо меня пугать.

***

– Он сказал, что я за себя не отвечаю. А я нахваливала его магазин. Может, не сто́ит там больше отовариваться? – спросила Лукерья.

– Наверное, не стоит. А ты отвечаешь?

– Уже два года как отвечаю. И, видимо, не только за себя.

– Потише, пожалуйста.

– Я – сама кротость и безмолвие пред ликом Всемогущей Лалы.

– Ты за Землю отвечаешь.

– Ого! – сказал один из неизвестных.

Лукерье вдруг стало немного не по себе, хоть она и предчувствовала такой поворот событий.

***

– Антон, ты правда астролог?

– Нет, я астрономией увлекаюсь. Слегка.

– Дюбель-гвоздь. Остренький, – сказала Лукерья.

– Это тут при чём?

– А при том: холодильник у меня запирается на дюбель-гвоздь, а не на саморез. Хочу сегодня поменять уплотнитель.

***

Лукерья вернулась из магазина, а возле двери её ждал соседский кот Вася.

– Ты ко мне? Ну, проходи.

Они зашли на кухню, и она угостила его колбасой.

– Эйнджел.2 Ты, – сказал ей Вася.

– Спасибо. Приятно.

– Тебе приятно?

– Да, котик.

– Красавица. Люблю тебя.

– Я только сегодня узнала, что умер Градский. Буквально пару дней назад видела его во сне молодым и красивым. Сказала ему, что он был очень хорошим певцом, и он меня поблагодарил.

– Тебе приятно?

– Да, было приятно с ним поговорить, Вась. И сейчас мне почему-то хорошо… и приятно… жить.

***

– Коврик для мыши нужен, а то она, бедная, неприкаянная, без коврика, – сказала Лукерья.

– А мну? – спросила Лала.

– Можешь взять вон с того стула. Не поддавайся гипнозу.

– Как?

– Не знаю.

– Как не знаешь?!

– Понимаешь, есть такой гипноз от Всемогущего, которому сопротивляться бесполезно. Но ты не поддавайся.

– Кошмар…

– Я пошутила, не пугайся.

– Нельзя так шутить.

– Прости, милая.

– Хи-хи-хи, – послышался чей-то заливистый смех.

– А там совсем не «хи-хи-хи». Как «хи-хи-хи» может быть заливистым смехом?

– Точно, – сказал Саша, улыбаясь.

Это был тот самый Саша, который… не скажу.

– Ты бесподобна, прям за душу.

Возможно удивишься ты, когда узнаешь,

Что я создал тот мир, в котором ты живёшь.