Песни звучали. Эля их слушала. Когда прозвучало примерно полторы композиции, в дверь позвонили. Оказалось, что это пришёл Володя Дольский, барабанщик Игоря Саруханова, в тот момент писавший у Эли на каких-то тоже полубартерных условиях свой сольник. Мы продолжили слушать уже втроём.

Когда вся эта байда доиграла, Эля сказала: «А давай запишем это по-человечески: с живыми барабанами, басом, вокалистку найдём, – и обратилась уже к Дольскому, – Вова, ты ведь поможешь?», намекая, таким образом, на уже их вышеназванный полубартер)).

«Можно…» – поначалу нехотя согласился Дольский, но узнав, что я – в прошлом профессиональный поэт-песенник, заметно оживился, вероятно быстро смекнув, что бартер возможен и у нас с ним, ибо с текстами у него была, как и у многих других, почему-то проблемка.

– Но у меня всего триста баксов… – из вежливости напомнил я.

– Но тебе ведь, как я поняла, и не к спеху, – расставила точки на «ё» Эля, – будем делать потихоньку и в конце концов всё сделаем.

И мы действительно «в конце концов», примерно через два года, всё сделали. Я уже был подготовленный боец, не раз, стиснув зубы, проходивший через всяко разные болота жизни, и на сей раз так всё с самого начала и предполагал.

Отказавшись от услуг творческого тандема басиста и барабанщика однофамильцев Афанасьевых, я всё же не избежал участия в судьбе этих пяти песен другой пары однофамильцев и тоже басиста и барабанщика, поскольку фамилия басиста, к профессиональной помощи которого я в результате прибег и которого, впрочем, знал с детства тоже была Дольский – только звали его не Володя, а Петя. К чему это я всё? Да к тому, что такая вот забавная штука жизнь (смайлик вводит себе в уретру басовую струну «соль»))).

Да… И всё это было действительно долго и шло совершенно параллельным курсом с так называемой реальной жизнью, которая, согласно вселенскому закону инволюции, всё уплотнялась и уплотнялась. Слава Богу, на сей раз у меня хватало ума между различными этапами этой записи (а происходила она, понятно, далеко не каждый день и даже не каждый месяц) не скидывать промежуточные этапы на кассету для прослушивания дома, как многие тогда делали (да, несмотря на то, что вроде это всё было совсем недавно, каких-то пять лет назад, мне и самому трудно представить себе, что тогда ещё аудио-кассеты были всё ещё в большем распространенни, чем CD-болванки (сейчас, когда это текст окончательно редактируется (2014 г.), Река Времени унесла почти полностью и CD)) – и это, в свою очередь, давало мне возможность, каждый раз приходя в студию, радоваться тому, какая, оказывается, тут у меня постепенно, потихоньку-полегоньку, складывается «сама собой» вполне себе неплохая музыка в то время, как в так называемой «реальной» жизни происходит у нас с Да такое великое множество, в сущности, полной х*йни. Ясен месяц, что если б я всё время слушал всякие «промежутки», то этой нечаянной радости я был бы лишён, а тогда жизнь моя была бы уже совсем беспросветной (смайлик делает «козу» сам себе до тех пор, пока в глазах его окончательно не темнеет))).

Где-то месяцев через семь-восемь, к лету 2002-го года, когда были уже записаны барабаны (что означает, что для Дольского, в свою очередь были мною написаны все тексты, и некоторые из них, кстати, пришлось по паре-тройке раз переписать, пока ему всё не понравилось); когда был уже записан бас, для чего мне пришлось занять-таки у Гаврилова 150 баксов, которые я потом счёл возможным с него удержать как аранжировщик двух его песен, которые он записывал в то время на студии в МДМ (то есть реальной работы, как вы понимаете, было сделано как минимум на 800