– Это приказ? – уточнил Каэль, силясь вспомнить место, где солдат может одержать победу над чародеем. Припомнились только глубинные гномьи копи. Там, по слухам, имелись места, где скопления препятствующих волшебству минералов мешали колдовать или искажали результат заклинаний до неузнаваемости. Вот только любое из таких веществ ценилось если и дешевле пусть не золота, так серебра, то ненамного. Обычно даже подороже стоило. А значит, защищать свои богатства, случись налет на такую шахту, сбегутся тысячи и тысячи бородачей, которых на родной территории серьезно потрепать не удавалось еще никому.

– Это вопрос, – хмыкнула эльфийка. – Караван будет направлен за несколько миров в местность, где, по слухам, можно найти подходящих нам переселенцев. Для особо сообразительных подсказываю, отличительный признак – острые уши. Вот только в той реальности из-за одной древней катастрофы любая магия самоуничтожается. Вместе с носителями, если те недостаточно хорошо позаботились о своем благополучии. Не везде, правда, но… в общем, как ты оценишь себя, если наглухо заблокируешь свой дар и превратишься из боевого мага в обычного фехтовальщика?

– Весьма посредственно, – сознался Каэль. – Без возможности чуть ускорить себя или подстроить противнику какую-нибудь пакость я могу проиграть мало-мальски приличному мечнику-человеку. Он просто сильнее, а значит, если не будет допускать глупых ошибок, имеет все шансы победить. С орком или кем-то покрупнее еще попробую справиться за счет быстроты реакции и лучшей координации движений, но тоже шансов станет куда меньше, чем было.

– Хм, – задумалась Ликаэль. – Да, это для вас действительно проблема.

– Простите? – не понял воин-маг.

Вместо ответа девушка отломила кусок от своего бамбукового шезлонга. Пальчиками. Не напрягаясь. Без всякой магии. Ну, во всяком случае, явных ее форм. Каэль мысленно поздравил себя с удачной догадкой. Ему уже приходилось видеть пару раз, как верхушка сумеречных эльфов машинально демонстрирует способности, на голову превосходящие общеэльфийские. А это значит, что их организмы кто-то изменил в сторону увеличения характеристик. Учитывая, что водились они с архимагом, знаменитым на весь мир своими экспериментами над живым и мертвым, о личности того, кто это сделал, догадаться было несложно. Впрочем, бывший житель Древнего леса не исключал и возможность врожденных талантов. О своей бывшей родине сумеречные эльфы, те, которые имели нормальную память, а не их более мелкорослые сородичи из других краев, подвергшиеся основательному воздействию на разум, рассказывали крайне мало.

– А как себя поведут кочевники, если ты утратишь свои преимущества? – продолжала расспросы Ликаэль. – Бунт возможен?

– Теоретически, – немного поколебавшись, решил Каэль. – Они как волки. Следуют за сильным, но, если он ослабнет, растерзают без колебаний. Если по воле владыки Михаэля мы попадем в местность, где с волшебством и, как следствие, огнестрельным оружием проблемы, то лучше иметь под рукой кого-то более дисциплинированного. О том, что домой назад сами они уже не вернутся, эти дикари могут подумать лишь после того, как вонзят в подставленную спину кинжал. Слишком многие из них считают эльфов поработителями, захватившими их родную землю. Правда, служить новым хозяевам за звонкую монету этот факт им не слишком мешает.

– Плохо, – огорчилась Лика. – А я надеялась, эти парни, выросшие в неприхотливых условиях, идеально подойдут для планирующейся экспедиции. Выходит, ошиблась.

– Прошу простить. – На всякий случай Каэль решил извиниться. В конце-то концов, наказания за излишние старания загладить вину, пусть даже несуществующую, сумеречные при всей их своеобразной логике пока не ввели. Хотя от них всякого можно ожидать. – Увы, но мне не под силу воспитать в этом отребье настоящую воинскую дисциплину. Во всяком случае, быстро. Может, лет через десять, когда узы боевого братства окрепнут…