Полуночница некоторое время сверлила её огненным взглядом, а когда напугать не получилось, со вздохом кивнула:

– Я попробую. Но ничего не обещаю.

И они направились к полю – с пакетом, полным спелых душистых яблок.

Кобылица была тут как тут: Тайка заметила пламя её гривы издалека. Достав из кармана пару кусков сахара, она протянула их полуночнице:

– Иди, приманивай.

Та, закатив глаза, сжала кусочки в кулаке, поморщилась:

– Фу, какие липкие, – но пошла.

Стоило ей приблизиться, лошадка перестала есть и навострила уши. Полуночница остановилась и выдала:

– Кыс-кыс-кыс… цып-цып? В общем, иди сюда, вражина. У меня сахар.

Заря ответила ей насмешливым ржанием.

– Она не понимает! – Нина обернулась к Тайке.

– Да всё она понимает. Поговори с ней подольше.

Полуночница, скрипнув зубами, повторила:

– У меня сахар. Хочешь? Тогда иди сюда. На-ка, на-ка…

– Споймать меня надумала? – фыркнула кобылица. – Многие хотели зарю захомутать, да ничего не вышло. Не накинуть на меня уздечку, не надеть седло! Так что катись отсюда, глазастая, пока копытом не получила.

– Сама катись! – обиделась Нина. – Сдалась ты мне, как собаке пятая нога. Я только хочу, чтобы ты мою рожь не ела и не топтала.

– Подумаешь, порезвилась немного. Не убудет! – Заря всё же немного смутилась. По крайней мере, Тайке так показалось.

– Ах, значит, так?! – полуночница подняла кусок сахара высоко над головой и, закинув его себе в рот, захрустела. – Шиш тебе, а не лакомство!

– Ха! Напугала! Да я тогда ещё больше колосков слопаю. И что ты мне сделаешь?

Тут уже Пушок не выдержал, высунулся из ржи, поправил на носу тёмные очки (опять детективов пересмотрел, не иначе) и прокричал со знакомыми интонациями дяди Семёна, участкового:

– Гражданочка кобыла! Почему нарушаем? Вам вообще знакомо понятие «частная собственность»? По сто писят восьмой статье пойдёте!

– А, это ты давеча в хвост мне вцепился да свалился на вираже, как мешок с картошкой? – каурка насмешливо приподняла верхнюю губу, показав крупные зубы.

– Это было тактическое отступление, – принялся оправдываться Пушок. – Меня укачало!

Разговор повернул уже совсем не в то русло, и Тайка, выглянув из-за стога, помахала пакетом с яблоками. Всё-таки нужно было с самого начала брать переговоры в свои руки.

– Госпожа Заря, вот вам угощение, а поле оставьте в покое, пожалуйста. Давайте разойдёмся с миром. Никто ведь не хочет ссориться, я надеюсь?

– Странные вы, – мотнула головой кобыла. – Сперва кричат, за хвост хватают, руками машут, потом яблоки предлагают… нет бы сразу по-хорошему.

– А сама-то! – Рука Нины дрогнула, но всё-таки не схватилась за рукоять серпа. – Я это поле холила-лелеяла, а ты… Могла бы по-хорошему попросить, и я бы тебе выделила с краю кусочек. Не из середины! Нет, нужно было прийти, всё потоптать-попортить и вдобавок в душу нагадить!

Губы полуночницы дрожали, она чуть не плакала. И тут случилось то, чего Тайка никак не ожидала: кобылка бочком-бочком подошла к Нине и потянулась мордой к руке:

– А сахарок ещё остался?

– Угу. Вот.

Заря осторожно взяла лакомство с протянутой ладони.

– Ты уж прости меня, защитница полей. Не подумала я. Впредь буду спрашивать разрешения.

– И ты прости, – Нина, всхлипнув, похлопала её по шее. – Я так озлилась, что уши тебе отрезать хотела. А надо было всего лишь объяснить спокойно…

– Хочешь, я в качестве извинения тебя под облаками покатаю? – вдруг предложила Заря.

Полуночница глянула на неё со смесью восхищения и ужаса:

– Дык скоро рассветёт. Нельзя мне, глаза слабые.

– А у меня как раз есть очки от солнца! – подсуетился Пушок.

– Ты зачем их вообще взял? – прошептала Тайка, закатив глаза. – Ну кто же ночью в тёмных очках ходит?