– Разошлись, – повторил Федор, – понятно. Все могут разойтись, – сказал он сотрудникам, – с Новым годом.

– Ты что? – спросила Катя с изумлением, не донеся зажигалку до сигареты.

– Ничего, – ответил Федор и поймал за рукав программиста Гарика, – денежки тебе придется вернуть, браток. Со мной шутки плохи, это я тебе точно говорю.

– Вы… что? – забормотал Гарик и посмотрел на свою руку, которую Федор прихватил увесистой, совсем не бизнесменской лапой. – Вы… с чего, вы… откуда?..

– Оттуда, – сказал Федор, – на полировке никаких следов нет, уборщица дверь не протирала, значит, открывали в перчатках. Перчатки у уборщицы пропали, ей пришлось все голыми руками мыть. У тебя весь свитер в тальке, а тальком всегда резиновые перчатки изнутри обрабатывают, чтоб не слипались. Бойко сказал, что ты в этом свитере полгода ходишь и ни разу его не поменял, значит, и вчера в нем был. После того как в переговорной появилась уборщица, ты один выходил покурить. Курить ходил, а от дыма как черт от ладана шарахнулся, когда Олежка закурил. Ты у Дмитриева ключи вытащил, а у уборщицы перчатки, взял деньги из сейфа и вернулся в переговорную. Правильно?

Гарик сопел, косил налитым кровью глазом – молчал.

– Только ты дурачок, – сообщил Федор скучливо, – там денег всего триста долларов было. Я же не мальчик-зайчик, чтобы на рождественские каникулы в офисе всю наличку оставлять! А вот часики ты не взял напрасно. Часики «ПАТЕК ФИЛИПП», Швейцария. Знаешь такую фирму? У них самые дешевые часы то ли тысячу долларов, то ли две стоят. А эти не самые дешевые.

– Ты себе купил? – как ни в чем не бывало спросила Катя.

– Я жене купил, – буркнул Федор, вспомнив про ссору, – на Новый год.

И тут у него в кармане зазвонил телефон. Рукой, свободной от Гарика, он кое-как вытащил аппарат.

– Да!

– Федор, это я.

– Да.

– Я тебя так люблю, – выговорила жена торопливо, – я просто с ума схожу, когда мы ссоримся!.. Ну прости меня, ну, дура я! Я даже на работу не пошла. Осталась и нарядила твою елку! Ты скорей приезжай, пожалуйста!..

– Да, – сказал он, – я сейчас.

– Ну, что опять? – спросила я, распахивая дверь настежь и отходя в сторонку, чтобы Юлька могла войти в мою квартиру. Она сделала пару шагов, прислонилась к стене и сказала трагически:

– Я утоплюсь.

– Может, не стоит тебе спешить, а? Может, ты для начала расскажешь, что случилось?

С Юлькой всегда что-нибудь случается, тут уж ничего не поделаешь. Трижды в неделю она теряет ключи, ходит в разных перчатках, потому что они тоже теряются, причем не обе сразу, а по одной, покупать новые нет смысла, это Юлька поняла еще лет пять назад и теперь при очередной потере обзванивает знакомых растяп, и непарная перчатка у кого-нибудь непременно находится. В прошлом году я подарила ей варежки, долго размышляя: может, дело не в Юльке, а в перчатках? Но варежки она потеряла в тот же день, и с тех пор я больше не экспериментировала.

Юлька обхватила голову руками и отчаянно взвыла, а я испугалась по-настоящему.

– Ты мне скажешь наконец, в чем дело?

– Деньги, – медведем проревела она.

– О господи… Зарплату свистнули? – Юлька отчаянно замотала головой. – Сама потеряла? Много денег-то?

– Шесть тысяч, – проблеяла она, шмыгнула носом, вздохнула жалобно и затихла.

– Ни фига себе, – покачала я головой.

– Шесть тысяч – это деньги…

– Баксов, – тихохонько добавила Юлька и испуганно поежилась.

– Шесть тысяч баксов? – нахмурилась я, а потом разозлилась: – Что ты плетешь, юродивая? Откуда у тебя такие деньги?

– Шеф дал, – всхлипнула Юлька, глядя на меня с большой печалью и добавила: – Может, мне вправду утопиться?