– Успокойся, – говорила она, – сейчас приедет тётя врач и заберёт тебя.

Женщина говорила с ребёнком ласковым голосом, в котором отсутствовали раздражение или сомнения, от чего малышка замолчала и внимательно рассматривала её. Нежным, лишённым брезгливости жестом, женщина обтерла лицо и руки девочки влажной салфеткой из своей сумки.

– Какая ты красивая, – приговаривала она, – красивая, но чумазая. Сейчас мы тебя вытрем.

Полицейские появились первыми. Они быстро вошли в квартиру и направились к убитой, после чего рассредоточились по территории. По создаваемому ими шуму и суете, казалось, что их было много, очень много и Орлова, всё это время не выпускающая из рук малышку, не сразу поняла, что их всего четверо. Четверо мужчин с разной комплекцией и разными задачами.

Появление в квартире большого количества людей испугало малышку, и она теснее прижалась к тёплой тёте в мягком свитере. Обрывки фраз доносились до неё, пока коллеги объясняли плотному мужчине, как они здесь очутились.

– Мертва около суток, – говорил один, – второй труп в ванной. Колото- резанные раны.

– Супруги?

– Не знаю. Он голый, без документов. Хотя погоди, тут штаны валяются, а в них права. Фёдоров Юрий Сергеевич.

– Соседи сказали, что квартира принадлежит семейной паре, Ковалёвым.

– Может, родственники? Или снимал…

– Скорее, любовник, – хохотнул мужчина в штатском, – тут документы есть в сумочке. На Ковалёву Дарью Андреевну.

Через секунду он появился в гостиной с паспортом в руках. Пролистывая плотные страницы мужчина подошёл к трупу и резюмировал:

– Она самая. Тридцать два года, замужем, но не за Фёдоровым. В графе дети значится одна девочка – Анжелика. Всё совпадает.

– Муж домой пришел, застал её с полюбовничком и обоих прирезал, – предположил его наголо бритый товарищ, оглядывая почти не прикрытое бельём безжизненное тело.

– А дочурку бросил? – удивился тот, что был с паспортом.

– Кто их поймёт, этих кухонных Отелло. Девчонку не убил, пожалел. С собой не взял. С такой малявкой не набегаешься.

– И двери не запер, чтоб соседи её нашли. А интересно, они сами заходить не пытались? Сразу вызвали опеку?

– Говорят, только стучались, и им никто не открыл.

– Яснее ясного, – согласился лысый.

– Где только теперь искать этого Ковалёва…

В этот момент дверь квартиры с шумом распахнулась и на пороге появились двое медиков в темно-синих костюмах. Мужчина шёл впереди, неся объёмный чемодан, а за ним спешила невысокая женщина средних лет. Мужчина скептически оглядел лежащую ничком хозяйку квартиры.

– Этой уже ничего не поможет, – покачал он головой, для порядка проверив пульс убиенной.

– Тут ещё девочка, – нашлась специалист Орлова, до этого времени не выпускавшая малышку из рук.

– Ранена? – спросил он, внимательно осматривая ребёнка.

– Вроде нет, просто грязная.

– Сколько она была здесь заперта? – спросил медик, ощупывая маленькое тельце.

– Около суток. Она сидела рядом… с телом, – не сразу нашла нужное слова Мария Петровна.

– Отвезем её в детское отделение, – сказал мужчина, попытавшись забрать ребёнка.

Малышка, до этого времени сохранявшая завидное спокойствие, разразилась диким плачем, вцепившись ручонками в мягкий свитер специалиста Орловой. Она кричала и извивалась, словно понимая, что сейчас её увезут из родного дома, и, скорее всего, навсегда. Слезы градом катились по пухлым щечкам, а хрупкое тельце с визгом вырывалось из рук высокого мужчины.

Мария Петровна содрогнулась, и, пытаясь как-то успокоить ребёнка, говорила ласковые фразы о том, что всё будет хорошо, всё образуется и бояться совершенно нечего. Откуда ей, специалисту отдела опеки и попечительства Орловой, было знать, что теперь, когда железная дверь родного дома с шумом захлопнулась, у девочки ещё очень много лет не будет поводов для улыбок. Радужное детство, наполненное смехом всегда такой жизнерадостной малышки, закончилось совершенно неожиданно, впереди её ждали годы отчаяния в серых стенах казённого дома.