Вот только Харперы их, да и меня тоже, удивили. И родители, и брат Бекки заговорили по-русски. Пусть и с чудовищными ударениями и коверкая слова, но всё равно заговорили.

Поэтому, так сказать, первый семейный ужин на острове Оаху получился очень забавным. За столом звучала ну очень причудливая смесь русского и английского.

Родители друг другу понравились. У меня были определенные опасения насчёт Дерека, всё-таки он рафинированный американский адвокат из Йеля, и я боялся, что он покажет себя высокомерным засранцем. Но нет, всё прошло очень и очень хорошо. Литейщик из Нижнего Тагила нашёл общий язык с американским адвокатом.

Насколько в этом виноваты мои деньги, я не знаю, конечно. Но в любом случае пока что меня всё устраивало.

Отдых на Гавайях мне понравился. В первую очередь потому, что он был безмятежным.

Обычно я не большой любитель погреть пузо на пляже, мне по душе более активный отдых. Но летом девяносто третьего года я оценил всю прелесть подобного ничегонеделанья.

Пляж, еда, секс. Пожалуй, что именно эти три вещи были моими основными развлечениями на Оаху. Хотя нет, было и четвертое. Моя маленькая сестренка.

Которая, несмотря на свой маленький возраст – ей исполнилось три года – стала требовать, чтобы я начал учить её играть в хоккей.

И притом она стала делать это очень настойчиво. Наше с Беккой бунгало стояло в удалении от того, где жили родители с Катей, и каждый день сразу после приветствия Катя говорила про коньки и клюшку с шайбой.

При этом мои слова, что здесь же негде кататься на коньках, не имели совершенно никакого значения. Я всё равно должен был её научить играть в хоккей.

Пришлось пойти на разумный компромисс и помимо детской клюшки с шайбой подарить сестренке ролики. И начать с ней заниматься.

И что удивительно, она очень быстро начала хорошо кататься на них! Само собой, что помимо роликов я купил и полный комплект защиты: наколенники, налокотники и детский шлем. Поначалу Катя, конечно, была неуклюжей, а что еще ожидать от маленького человечка, которому всего три года.

Но потом она показала, что с координацией у неё всё в порядке, и она стала достаточно уверенно кататься.

В итоге мы с родителями решили, что когда вернемся в Тампу, то я продолжу с ней заниматься уже на льду, когда смогу, конечно. А через год мы отдадим её в секцию. Конечно, если к тому времени хоккейный запал у сестренки не пропадёт.

Маме, конечно же, эта идея не очень понравилась. Как она сказала, у неё постоянно кошмары из-за моих травм, но она всё равно согласилась.

Возможно, что на это повлияли мои слова о том, что здесь куда больше девочек и девушек занимаются хоккеем, чем у нас. А некоторые так вообще играют наравне с мужчинами в одной команде.

Тут я немного слукавил. Женщин в мужских командах в США и Канаде было столько, что можно пересчитать по пальцам одной руки. Да и то, это рука плотника, который потерял четыре пальца.

В качестве примера я привёл Манон Реом, которая была единственным подобным примером.

В прошлом году она вместе с нами прошла тренировочный лагерь Тампы и даже осталась в системе команды, получив контракт в минорной лиге.

И как я узнал где-то в середине июля, Фил снова пригласил Манон в Лейклэнд.

Зачем это нужно было, мне непонятно. Если в первый раз приглашение женщины еще можно было хоть как-то оправдать с точки зрения продвижения команды – тогда любая шумиха вокруг команды приносила пользу – то сейчас в этом нет необходимости.

Впрочем, Филу виднее. Он, в конце концов, генеральный менеджер.

Вторую половину отпуска я провёл в Тампе. В принципе, она мало чем отличалась от первой. Отдых всё равно был связан с песком и морем. Но остаться на Гавайях было нельзя.