– Знаешь, меня поразила Золотая Баба… – Эльф вышел из-под навеса, оглядывая кроны деревьев, – надеялся высмотреть филина. – Надо же, озаботилась ребенком женщины, которую скопировала. Народный эпос рисует ее как существо жестокое.

– Легенды о ней могут содержать ноль истины. За исключением факта ее существования, в котором сходятся все. – Пилот тоже вышел из-под навеса.

Эльф посмотрел на него пристально, со значением.

– А ты крестик-то проверь. Так, на всякий случай…

– Не понял…

– Ты крестик свой палестинский Веньке отдал. Вот и погляди, теперь он в твоем столе лежит или нет.

– Я и не подумал… – Пилот подивился, что такая простая мысль ему не явилась. – Конечно, посмотрю.

Он направил яркий луч фонаря вверх и медленно повел по темным кронам. Из ветвей лиственницы, ослепленный светом, словно снежный ком, повалился филин – очень светлый и очень большой. Он расправил огромные крылья над самым навесом. Одного взмаха ему хватило, чтобы набрать высоту.

– Ну вот, стурили мудрую птицу… Не дали выговориться.

– М-м… – как от зубной боли простонал Пилот. – Даже камеру поднять не успел!

– Такая прекрасная птица, но залетные сияющие сущности их почему-то не копируют.

– Откуда нам знать, может, и случается…

– По крайней мере, легенд о золотых филинах я не слыхал.

– Возможно, у филина недостаточно богатая эмоциональная сфера.

– Бессловесную птицу каждый обидеть может! – укоризненно заметил Эльф.

– Ишь, заступник! – усмехнулся Пилот. Он выключил фонарь и, отыскав взглядом уголек сигареты, сказал: – Вот я и подумал про Золотую Бабу – она копирует не только тело. К ней перетекают эмоции, по крайней мере, самые сильные: материнская любовь, например.

– Что с ним будет? Вот вопрос… – Огонек сигареты описал круг. Эльф затянулся, осветив лицо, покачал головой. – Я не про филина, я про Веньку.

– Что пожелает, то и будет. – Пилот помигал опущенным в землю фонарем. – Она всего лишь трансформировала его энергию, ту самую, замершую в моменте, в которой и мы с тобой пребываем, в свою – мгновенную.

– Ну, трансформировала… И что?

– Память и сознание остались при нем, поскольку они изначально существуют во всех четырех измерениях. А это значит… – Пилот многозначительно умолк.

– А это значит… – передразнил его Эльф.

– Если он захочет, то вернется! И сам скопирует любого мальчика. – Пилот положил Эльфу руку на плечо, слегка встряхнул: – И снова попробует человеческую жизнь в ощущениях.

– А если девочку скопирует? Интересно же, девчонкой-то он не был! – Эльф рассмеялся. – Не удивлюсь, если Венька тебя навестит.

– Я не против. – Пилот улыбнулся. – Тогда попрошу его скопировать филина. Очень любопытно заглянуть во внутренний мир уважаемой птицы, глубину переживаний оценить.

– Поскольку филином Веньке тоже быть не приходилось, трудный у пацана будет выбор.

Прогноз традиционно не угадал… Третий день моросит унылый холодный дождь. Воздух в горной тайге пропитан влагой, а вдыхать мелкую морось приятно только поначалу. Палатки напитались водой и подтекают по швам. Лагерь на троих стоит в предгорьях Северного Урала.

Лето и осень – время квадроциклов. Болота, реки, горная тайга преграждают путь к хребтам и вершинам Уральских гор. Но наездники-экстремалы упрямо пробиваются наверх, невзирая на препоны и дожди. На плато товарищей встречает град, он колотит по шлемам, как злая манна. А Пилот не менее зло бубнит:

– Прекрасен град на горном плато…

По мхам и камням рассыпаны белые с искоркой бусы.

Но вскарабкаться на горы – полдела: они окутаны мглой. Увидеть гордые вершины и затеять съемку не удается. Зато можно почувствовать дыхание древних гор…