Египет – ещё одна моя несбывшаяся мечта. И не зайти я не смогла...
Отделанный красным деревом и позолотой зал встретил меня внушительной фигурой фараона из чёрного камня. Я замерла от того, что невероятная красота оказалась так близко. Медленно обходя витрины, залипла взглядом на утонченной фигурке богини Исиды с выставленными перед глазами ладонями. К счастью, мне не нужен был французский на табличках: я – историк по образованию и не случившийся египтолог.
Взгляд наткнулся на алебастровые статуэтки Нефертити и Эхнатона. Душу тронула ностальгия.
Всегда хотелось разгадать тайну этой пары. Чего только не говорят о нём: еретик, гений, просветлённый пророк; она – его богиня. Как было на самом деле? Я бы хотела разобраться, но чтобы ездить на раскопки в край пирамид, учиться надо было в Москве и оплачивать поездки самой. А папа говорил: деньги – не главное.

Я остановилась у скульптурной головки юной царевны Меритатон, и сама отразилась в бликах стеклянной витрины. Перед поездкой я перекрасила волосы в смоляной. В коротком льняном платье, в босоножках с тонкой перепонкой, загорелая, с подведёнными стрелками глазами, я неплохо смотрелась среди статуй. Только смартфон в руке выбивался из антуража. Я поймала на себе недоуменный взгляд двух пахнущих, как булочки, старушек.
Включив телефон, обнаружила десять пропущенных от Франсуа. Я вспыхнула и стёрла контакт. Не до гадов, когда вокруг такие сокровища амарнского периода!
Время проглотили яркие саркофаги, расписанные цитатами из Книги Мёртвых. Для непосвященного – затейливые картинки; для меня - ни одного лишнего знака.
С удовольствием расшифровывая забытые иероглифы, я подумала о том, что древние специально так тщательно провожали мёртвых, чтобы потом мы, живые, узнавали с надгробных памятников настоящую историю.
При виде мумии, тщательно перебинтованной серыми тканями, стало не по себе. Что-то ёкнуло в душе, я отвернулась. Любопытство потянуло к выставленным под стеклом вырубленным археологами плитам из царской гробницы, – в неприметный и не вызывающий особого интереса уголок за резными колоннами и величественными статуями.
Рука сама потянулась к цветным рельефным письменам и крошечному анкху, который соколиноголовый бог подносил к губам усопшего фараона. Я наткнулась на стекло и отдёрнула пальцы, устыдившись. Где-то рядом беседовали на русском:
– Так вы говорите, что египтяне использовали струнные инструменты? Что вам мешает? Разве нельзя сделать такие же?
– Египтяне не писали нот. Предлагаете подобрать на систрах «Подмосковные вечера»? – с усмешкой произнёс бархатный баритон и вдруг задумчиво произнёс: – Скульпторы ваяли статуи, чтобы раскрасить жизнь фараонов в царстве мёртвых, но больше постарались для живых. Для нас с вами...
– Интересная идея, – причмокнув, ответил собеседник.
Мне захотелось увидеть, кто же произносит мои собственные мысли вслух. Я обернулась. Двое мужчин стояли за колонной: один полный, с потеющей шеей и кудрявыми, подернутыми проседью волосами ниже ушей; второй – высокий, стройный; его торс, обтянутый чёрным трикотажем, красиво сужался от широких плеч к талии.
Очарованная голосом и силуэтом, я вытянула шею и выглянула из-за колонны. Ключ из кармана выпал на пол. Высокий мужчина увидел меня. И я с размаху, будто в пропасть, полетела в глаза цвета вечерней листвы. Выразительные, будто подведённые ресницами нижнего века, они смотрели на меня с изумлением, как на упавшую со сфинкса кошку.
Где я видела это лицо – немного удлинённое, с чётко очерченными скулами, очень мужским подбородком, прямым носом, аккуратными линиями бровей, с чувственными губами, продуманной небритостью и такой стильной стрижкой? Один вдох, и я поняла, что смотрю на звезду нашего шоу-бизнеса, Макса Финна. Оу!