Мы друг друга знали с детства. Некоторое время он с родителями и старшей сестрой жил в соседнем бараке. Почему-то тогда ребята его звали Юрка Хуйков. Его сестру считали «слабой на передок» со школьных лет, и многие старшие ребята пользовались ею. По-видимому, Юркина мама знала об этом и часто обходила окрестности, разыскивая дочь. Потом слышал, что после школы она куда-то поступила и уехала. Удивлялся, как она не «залетела» в юном возрасте?
Юрка подошел ко мне, пожал руку и посочувствовал:
– Теперь и мать хоронишь? Прими мои …, ну сам знаешь. Знал бы, подхоронили к дяде Вите.
Наши отцы дружили. Даже дача Смирновых находилась недалеко от нашей, а мама всегда папе ставила в пример Юркиного отца, который, по ее мнению, был более хозяйственный и предприимчивый.
Юрка после армии окончил школу прапорщиков и какое-то время служил на соседнем с городом военном аэродроме. Потом начал спиваться из-за легкого доступа к дармовому спирту и из армии его выгнали. На гражданке парень изменился. Женился и устроился копателем могил, а теперь числился бригадиром. Должность была денежная и все вопросы с захоронением, подхоронением решались через него. Его бригада могла выкопать могилу в любое время года, поставить памятник, ограду и прочее.
Гроб опять установили на табуреты. Начали выступать желающие, потом некоторые подходили и целовали маму. Поцеловал и я. Слез по-прежнему не было, а в голове – пустота. К тому же опять разболелся живот – по-видимому прошло действие лекарства.
Стоял и безучастно смотрел, как накрыли гроб крышкой и заколотили. Юрка с таким же мощным помощником вдвоем взяли гроб и поднесли к могиле. Оркестр опять заиграл Шопена. Могильщики ловко опустили гроб в могилу и выдернули ремни. Все стали кидать горсти земли в могилу. Кинули со Светкой тоже. Смотрел, как зарывали могилу, сооружали ровный холмик, водружали металлическое временное надгробие и гробницу. С фотографии смотрела молодая мама, слегка улыбаясь. Вся могила утопала в цветах и венках. Вот сейчас защемило сердце и только теперь окончательно осознал, что больше не увижу родного человека. Не выдержав отвернулся и, переставляя костыли, поковылял с кладбища, забыв, что планировал навестить могилу отца.
Жена.
У кладбищенских ворот меня кто-то тронул за рукав. Олег.
– Давай машину подождем, – тихо предложил он.
Оглянулся, приходя в себя и кивнул. Заметил, что и Светка стоит рядом и с сочувствием смотрит на меня. В машине она взяла меня за руку и по дороге сообщила:
– Я на поминки не пойду. Ты, когда собираешься уезжать?
– Наверное, вечером после поминок, – предположил. – Вадим, как машина? – интересуюсь.
– В подвеске что-то постукивать стало, но здесь станции техобслуживания нет скорее всего, так что поедем и в Ленинграде будем ремонтироваться, – ответил, чуть повернув голову.
– Нам надо поговорить, – напомнила супруга.
Киваю головой, догадываясь, о чем будет разговор. Дождавшись перекрестка с переулком, ведущим к ее дому, попросил Вадима остановить машину.
Некоторое время стоим молча напротив друг друга. Наконец, она, решившись, выпалила:
– Андрей! Нам надо развестись!
На мгновение запнулась и затараторила:
– Прости меня, если сможешь, но я встретила другого человека. Надеюсь на твое понимание. Знаю, что ты можешь обо мне подумать, да и мама говорит…
Замолчала, поняв, что сболтнула лишнее.
– Ты должен меня понять! – воскликнула, прижав руки к груди. – Я не смогла бы…. Когда я увидела тебя в таком состоянии …. Все эти раненые вокруг…. Калеки…. Я поняла, что это выше моих сил. Мне показалось, что ты уже не поднимешься, – призналась под конец тирады тихим голосом и опустив голову.