Детская игровая площадка, небольшое футбольное поле, россыпь лавочек, беседка, обвитая лозами винограда. Во дворе было как всегда людно. Подростки гоняли мяч, малыши облюбовали детскую площадку, люди старшего поколения заняли лавочки и беседку. Обычный российский двор… Динамик висел в просторном дворе сразу на несколько домов. После слов, раздавшихся из динамика, суета во дворе дома разом стухла. Поднялся ропот, люди оглядывались и выглядели обеспокоенными.

Во двор медленно въехал военный УАЗ, который сопровождал карету скорой помощи. Скорая остановилась у обочины, из салона вышел санитар. Достал передвижной столик, разложил на нем ампулы. Запечатанные, без опознавательных знаков. Но все до одного, жители знали, что представляет эта странная мутная жидкость.

– Не зачем мне красный браслет? – пожала плечами старуха и последовала к образовавшейся возле кареты скорой помощи очереди. – Я чувствую себя отлично.

– Это дискриминация, – согласилась с ней вторая женщина, она поправила ярко красный браслет на запястье. – Весь ихний штамм, вирус.

Очередь увеличилась, старухи затерялись в толпе. В унисон старухам спорили два старика. Те полагали, что творится некий правительственный эксперимент.

– Все вскроется! – остервенено твердил старик, вытирал брызжущую из беззубого рта слюну.

Другой в стать хмыкал, отвечал, будто бы простой народ никогда и ничего не узнает.

Кто-то, как мужчина в широкополой шляпе и заношенном пиджаке, твердил:

– Наверху, – он указывал пальцем в небеса. – Позаботились о народе, а бесплатные вакцинации есть преемственность опыта советской власти.

Наконец, женщина средних лет была убеждена в том, что ее письмо прочитал сам Президент. Она держала рецепт на бесплатный инсулин и ожидала раздачи этого жизненно важного препарата.

– Где это видано, чтобы лекарство нельзя было получить! – причитала она.

Парень рядом с ней от нетерпения переминался с ноги на ногу, кивал ей в ответ и делал вид, что внимательно слушает.

За происходящим наблюдали четверо мужчин. Примерно одинакового возраста, чуть больше сорока лет, не бритые, грязная одежда с душком. В руках пластиковые бутылки, наполненные проточной канализационной водой. Один из них седовласый с пролысинами толстяк докурил, бросил окурок на землю, саданул подошвой кед.

– Кажется это нам говорят, ребят? – он ехидно усмехнулся, глотком допил свою воду, поднял руку с белым браслетом на запястье.

– Мыши по норам, Саша? – поинтересовался второй, крепко сложенный с небольшим пивным животом, бычьей шеей и копной рыжих волос. Он перевернул свою бутылку и медленно вылил остатки воды тлеющий окурок собеседника.

– Не хочешь в нору, поднимайся и делай вакцинацию, – в разговор вступил третий, высокого роста, с острыми коленями и локтями, длинными волосами, схваченными в хвостик. – Тебя никто не держит, Артем.

– Неплохая идея, Витя, и не будет тебе комендантского часа! – толстяк расхохотался. – Потом расскажешь нам, как тебе по ту сторону баррикад.

Четвертый мужчина, кавказец, с белой как мрамор кожей, бородой и длинными волосами, вздрогнул после слов толстяка. Рука его сжала висевший на груди крест.

– Не расскажет, – тяжелый взгляд остановился толстяке, улыбка Саши мигом исчезла. – На все воля Божия. Это не повод шутить, ты сам знаешь. Вспомни сколько ты пережил, вспомни с чем ты пришел и теперь подумай над тем, стоит ли смеяться?

Толстяк склонил голову.

– Отец Роберт… – он не нашел слов.

– Не забывай, скольких потерял каждый из нас.

Ответа не последовало. Роберт обвел троицу взглядом.

– Ближе к делу. Все в силе? – спросил он.