Важнейшим инструментом в борьбе за мировое господство остается государство и его институты. Западноевропейское национальное государство, с начала Нового времени (т. е. эпохи функционирования мировой экономической системы) выражало интересы торгово-предпринимательских кругов. Именно оно сыграло решающую роль в процессе периферизации всего мира и создания различных уровней оплаты труда и уровня потребления, соответствующих трем основным зонам.

В числе стран «ядра» мировой экономической системы присутствует азиатская Япония, которая начала свое «восхождение» в последней трети XIX века. Это указывает на то, что отношения между ядром и периферией не сводятся к антитезе «Запад-Восток» и «столкновению цивилизаций». В то же время «освобождение» стран Азии, Африки и Латинской Америки от политической колониальной зависимости ничего принципиального в мировой экономической системе не изменило.

Силовое принуждение было необходимо для понижения статуса побежденного государства и включения жертвы экспансии в мировую экономическую систему в качестве источника сырья, рынка сбыта и объекта инвестиций. К XXI веку, когда большинство стран периферии уже устойчиво функционировали в качестве таковых, потребность в силовом принуждении значительно сократилась вместе с расходами на эти акции, хотя далеко не «отпала», как полагают многие. Непосредственное военное принуждение, хотя и в новых формах, снижающих масштабы постоянного военного присутствия в странах периферии, сохранилось и будет сохраняться в обозримом будущем, на что указывают прецеденты Ирака, Афганистана, Сербии, Ливии, Сирии и др.

В результате действий по установлению контроля над рынками возникла колониальная система, существовавшая с XVI в. до середины XX столетия.

Финансовые и социальные издержки на управление зависимыми странами этой эпохи, с их примитивным материальным производством, были весьма велики. Она часто не окупали содержание колониальных администраций и силовых структур. Все это уже после окончания XX мировой войны привели к распаду (а по ряду обоснованных мнений – к демонтажу сверху) крупнейших колониальных империй Европы и переводу бывших колоний в неоколониальный режим эксплуатации. Характерно, что после войны Великобритания сама предоставила сначала частичную автономию, а потом и номинальную политическую независимость своим колониям и протекторатам. Тем самым она переложила издержки управления и моральную ответственность за низкий уровень жизни населения с метрополии на администрации новых государств.

Таким образом, смена колониальной зависимости на неоколониальную оказалась не «освобождением», а одной из форм повышения эффективности экономики стран «ядра» мировой системы. Расходы на социальную сферу стали нести новые независимые государства. Тем не менее, контроль над финансовой и, отчасти, производственной сферой вновь возникших политических образований был сохранен бывшими метрополиями.

Одновременно «деколонизация» стран мировой периферии, уложившаяся в исторически короткий срок с конца Второй мировой войны до середины 60-х годов, снизила политические противоречия между странами капиталистического «ядра» (вызвавших две мировых войны), предоставив финансовым, производственным и торговым структурам относительно равный доступ к рынкам бывших колоний.

Очевидно, что обретение номинальной независимости, т. е. изменение международно-правового статуса, той или иной территории в принципе не способно автоматически изменить ее положение в мировой экономической вертикали. Сложившаяся глобальная система экономических и политических элит, все более независимая от национальных правительств, не дает ряду стран эффективно развиваться. Это позволяет этим элитам и тем государствам, которые находятся в составе «ядра» мировой системы поддерживать эффективность своих финансовых, производственных и торговых структур за счет ресурсов периферии.