Она вообще была из разряда тех женщин, которые часто повинуются импульсам. Сколько она себя помнила, ей всегда удавались те дела, которые представляли для нее какой-то интерес. Если же интереса не было, дело можно было и не начинать – все равно ничего хорошего из этого не получится. Зато когда дело захватывало ее с головой, ее энергия не знала предела.

Беда Ларисы состояла в том, что интересы часто менялись и конфликтовали между собой. Может быть, поэтому она не достигла высот в карьере.

С другой стороны, преуспевающий бизнесмен Евгений Котов был отчасти обязан своим взлетом именно ей, Ларисе. После окончания мехмата Евгений работал в НИИ, который в те времена, как и вся советская наука, пребывал в состоянии клинической смерти. Полным тюфяком он не был, но и особой инициативы в деле обеспечения семьи не проявлял.

И вот в начале реформ именно Лариса сумела найти ему первый заказ на продажу программного обеспечения, с которого, по существу, и началось восхождение ее мужа по жизненной лестнице. Это уже потом была своя фирма, торговля компьютерами, прибыли, машина, новая квартира…

Сейчас Евгений вполне рулил своей жизнью сам, в жене как великом кормчем не нуждаясь. Лариса же, оказавшись в роли домохозяйки, явно ощущала нехватку внешних раздражителей, которые всегда помогали ей продвигаться по жизни, переходя с одной ступени на другую.

И тут – такое дело.

Докурив, Лариса решительно затушила окурок и с некоторой помпезностью, которая была ей свойственна в различного рода рубежных ситуациях, сказала:

– Этот твой Добров сегодня усохнет. Перестань расстраиваться, лучше выпей кофе. Я купила новый «Моккона», попробуй, лично мне очень понравилось.

Университетский преподаватель философии, кандидат наук Александр Добров уже неделю находился в состоянии прострации. Для этого были весьма веские причины.

Два месяца назад он получил от одной зарубежной организации грант на написание ряда политологических статей. По условиям гранта на покупку компьютера и другие накладные расходы он получил около полутора тысяч долларов. Наличными.

Однако жизнь сложилась так, что технику Добров так и не купил.

В этом была виновата его страсть. К сорока годам он был в расцвете своих интеллектуальных и сексуальных сил. Однако зарплата преподавателя университета не позволяла рожденному быть жуиром и плейбоем Доброву менять женщин как перчатки, как он привык это делать в молодости. Ко всему прочему он был женат, у него был сын девяти лет, и эта сфера его жизнедеятельности также требовала инвестиций.

Был, конечно, иногда на его улице праздник. Но в основном праздничные карнавалы Добров устраивал осенью, после окончания вступительных экзаменов. Тогда его карманы наполнялись щедрыми подношениями от благодарных представителей юга России.

Кое-что перепадало и во время зимней сессии, но это была уже мелочь… Кроме того, Добров женскую часть студенчества предпочитал экзаменовать «натурой».

Ко всему прочему кандидат философских наук и относился к деньгам весьма философски. Копейку он не берег, а посему рубль на его огороде никак не вырастал.

Женщины, с которыми сводила его судьба, оставались им довольны. Он был щедр и на подарки не скупился. А искушенным в общении с мужчинами дамам не составляло особого труда раскрутить Доброва на траты в свою пользу. Достаточно было того, чтобы Александр Николаевич подпил.

Чуть-чуть… Самую малость…

И хотя Добров не мог назвать себя сыном турецко-подданного, так как в нем текла славянская кровь, несло его после этого никак не меньше.

Он мог, поддавшись минутному, подогретому алкоголем импульсу, истратить на любовницу в один день около тысячи, а следующую неделю пребывать в безденежье, оправдываясь перед женой всеми возможными способами. Но этой весной Александр Николаевич, что называется, особенно загнался.