– Конечно, – Репнин кивнул. – Только это правда. Так Куракины вчерась куролесили.

– Но откуда вы, гады, узнали такие подробности? – я снова перечитал страницу. Да, эта газета не как горячие пирожки, она еще быстрее разлетаться будет.

– Так Парашка Юдину и рассказала, когда он ее у дома графского застал, рыдающую на задворках. Пожалел бедняжку, да еще и деньгой медной одарил, ну и… – Репнин развел руками, я же потер лоб. – Да ты не сумлевайся, государь, Юдин все проверил. И осколки вазы, и фингал графа, который все сокрушался, что сегодня на ассамблею не попадет из-за такой безделицы. Ну, подумаешь, прислугу слегка потискал. Не ссильничал же, Парашка и сама не против была, все хвостом крутила перед носом у барина.

– Кха-кха, – я откашлялся и кивнул. – Пущай тираж делает. Да, и передай, что денег больше не дам. Сумеет сделать так, чтобы за ту же сумму больше листов выходило, бога ради, хоть тридцать страниц пущай делает, но только на таких условиях. Что там с дворами монетными?

– К концу недели переедут все под сень Кремля, – Репнин посерьёзнел. Он еще не верил до конца во власть газет. В то, как мощно эти листки могут формировать общественное мнение и манипулировать сознанием. Ничего, скоро узнает. А Юдин-то каков, ну просто прирожденный журналюга. Вот он и будет формировать в головах людей то, что нам будет необходимо в определенный момент. И, самое главное, похоже, что Юдин как раз уловил всю суть мощи печатного слова.

С почином тебя, Петр Алексеевич, ты сегодня родил четвертую власть, не знаю, как насчет мира, но в России – это точно.

– Черкасский спрашивает насчет бумажек, мол, ты это серьезно, государь?

– Конечно, – я кивнул. – У франков они уже давно в ходу, но мы будем умнее в плане распространения и обеспечения. Он не забыл, что я его с макетом жду второго дня?

– Не забыл, ну, а забыл, так напомним, – Репнин уже вовсю что-то строчил. Мне же, глядя на него, захотелось себя по голове погладить. Какой же я молодец, сумел потенциал разглядеть. Черкасского же я вместо Головкина на должность канцлера утвердил. Пока временно, а там посмотрим. Он слишком богат, чтобы на мою почти нищую казну покуситься, потому-то я его и выбрал.

– Ты бы уже поел чего, остынет же, – проворчал Митька, возвращая меня с небес на землю.

– Да, точно, – я сел за стол, ополоснул руки в специальной чаше, мне пришлось долго биться, чтобы ее вообще приносить начали, но сумел и то радость. – Юрий Никитич, составь компанию, не побрезгуй.

Когда Репнин уселся и, глядя на меня, омыл руки прежде, чем кусок рыбы себе отломить, я также приступил к раннему ужину. Мне же скоро переодеваться, чтобы на ассамблею ехать.

Несколько минут было слышно только негромкое чавканье и стук столовых приборов. Только начав есть, я понял, насколько проголодался. Вообще еда меня устраивала, обилие каш и печеностей вполне усваивалось, так же как и мясо. Правда, сейчас пост Великий шел, но отсутствие мяса меня пока что не сильно напрягало. Больше отсутствие картошки бесило, но завтра я сам ее себе приготовлю. А повара велю к стулу привязать, чтобы смотрел, а потом и пробовал. Каналья, не может элементарного блюда приготовить. Когда первый голод был утолен, я сидел и потягивал кофе, поглядывая на Репнина.

– Ну, чем еще порадуешь? Или на сегодня хватит потрясений? – по его виду сразу стало понятно, что самый смак он приберег напоследок.

– Тут Царен-Дондук и Дондук-Омбо прибыли. Хотят свою проблему на твой суд вынести. Чтобы спор свой попытаться миром разрешить.

– И?.. – я вопросительно посмотрел на Репнина. Внутри все похолодело. Вот только калмыков, которые что-то не поделили, мне здесь не хватало.