– Ты как? – осторожно спросила она и смахнула с его плеча фиолетовые пылинки.

– Не знаю… Кэтти, ты перспективу какую-то для нас видишь? Есть ли смысл в этих отношениях?

– Есть, конечно. Нам же хорошо вместе, – она ожидала чего угодно, но только не такого вопроса.

– Ты уверена, что тебе всегда будет этого хватать?

– Один! Не пугай меня! Ты к чему всё это? Что ты там установил себе?

– Кэт, нет, нет! Я ни о том, что всё прекратить надо. Только не сейчас, не теперь…

– Никогда! Я не смогу без тебя уже.

– Похоже, что я без тебя тоже. Просто… Я не смогу дать тебе жизнь фрилайфера, к которой ты стремишься, быть рядом. У меня есть и другие задачи, кроме просто жизни.

– Я смогу быть рядом.

– Не смогу дать детей.

– Я знаю, это не меняет ничего. Один, я прошу тебя… Не думай ты об этом. Знаю, что ты не можешь не думать, но…

– Кэт, мы настолько разные! Я сейчас только понял насколько.

– Что-то я не замечала. Пойдём наверх? Мне там удобнее спать, только и вся разница. Ну, ещё есть несколько отличий, физиологических, но это же мелочи. И быть вместе нам ничего не мешает.

Он встал и молча пошёл наверх. Катюша, видя его состояние, ни на что не надеялась. Ей хотелось быть рядом, понять, что его так тревожит. Она пошла за ним.

Такого Одина, как в тот вечер, она видела первый и последний раз в жизни.

– Кэтти! Все те люди… Которые гибли тогда… А те, кто в живых оставался… Я понимаю, что они теряли… Это чувство, Кэтти!.. Это тяжело, ужасно тяжело, но если этого не будет, то и жить уже смысла нет…

Он очень редко говорил про войну, а если и говорил, то монотонно, лишь рассказывая какое-то событие. Новая программа обострила все его чувства, и любовь к Катюше, и общее восприятие жизни, и сделала ещё страшнее и без того страшные воспоминания.

– Кэтти! Ты знаешь, что ты очень красивая!

– Теперь знаю, – ответила она.

– Я машина, Кэт! Робот, компьютер!

– Нет! Ты человек, просто другой. Другой расы. Ты мой муж, мой любимый. Мой друг!

– А знаешь, что я хочу сейчас больше всего? Чтобы как до Последней войны… Я никакой не робот, а ты не можешь управлять зачатием… Люди… они настолько не ценили то, что имели… Земля и изобретение Лайноса прокормили бы и вдвое большую численность населения, чем тогда… Но нет! Зачем всё это было нужно, Кэтти? Зачем нашу расу создали? Это же пытка! Осознавать всё это… чувствами. Макланус, его машины, я – порождение ада.

– Я тоже оттуда. Весь сегодняшний мир оттуда.

– Зачем люди прошли через весь тот ад?

– Чтобы мы встретились…

Утром Катюша вскочила с кровати и бегом бросилась вниз.

– Один! Мы проспали! Одиннадцать часов уже!

Он как раз выходил из восстановительной камеры.

– Кэт, я бы не сказал, что мы чего-то проспали… Мы, вроде, вообще не спали. Лес никуда не денется, не волнуйся.

Он был такой же как всегда: чуть насмешливый взгляд, самоуверенный тон. Новые чувства были осознаны, взяты под контроль и разложены по файлам. Катюша подошла к нему и посмотрела в глаза.

– Что с тобой было ночью? – спросила она.

– А что было ночью? Что-то не понравилось? Мне показалось обратное.

Катюша улыбнулась и выдохнула, пытаясь прогнать воспоминания тела. Убедиться в возвращении «самоуверенного выпендрёжника» было гораздо важнее, чем петь оды разработчикам седьмой программы.

– Ты обычно рассказываешь какие-то эпизоды истории достаточно спокойно, а тут… ты как будто сожалеешь о чём-то, даже о том, что было задолго до тебя.

– Я же говорил – слишком много чувств, искусственный разум не успевал обрабатывать. Человек бы просто выключил его на время, а я не могу. Но теперь мне всё ясно, ночь любви не прошла зря.