Пока он так сидел, музыка джаз-бэнда произвела на свет двух-трех тощих парней в белых однобортных пиджаках, при серьгах и шипастых кожаных ремнях. Эшманн пристально наблюдал, как те силятся протиснуться из туалета на липкий призматический свет. Вид у них был, по его впечатлению, удивленный. И незавершенный – они явно не ожидали здесь оказаться. После этого музыка вызвала старуху в шляпке и синем бумажном платье, и какое-то время все четверо нестройно колыхались из стороны в сторону, будто в такт ей. Воспоследовала лакуна, момент искажения и неправильности, все вокруг словно накренилось в распространявшейся от них волне, а потом кафе «Прибой» снова стало самим собой. Новоявленные посетители заказали себе выпивку и, шатаясь, утянулись в ночь.

Эшманн стоял в дверях и смотрел им вслед. Следующей ночью он арестовал кое-кого из них.

Арест прошел незамеченным. Трое женщин и мужчина прошли две мили от кафе «Прибой» и, не найдя там другого бара, попытались заняться друг с другом любовью. Было похоже, что они плохо представляют, как это делается, но полны желания научиться. Эшманн, которому просигналила форменная лычка, связался с ассистенткой и послал ее туда.

– Отведи их в КПЗ, – велел он. – Я сам не могу.

Он был занят – бродил по окраине некорпоративного порта, расследуя затяжную серию преступлений против женщин, – но упускать такую возможность представлялось неблагоразумным.

– Не допрашивай их, – распорядился он. – В принципе, нет ничего преступного в том, чтобы заняться сексом на задах бара, иначе мы бы все давно в кутузке сидели. Ты просто запихни их туда и отправляйся домой. А, и еще одно.

– Что?

– Убедись, что им никто не навредит.

Ассистентка снова связалась с ним примерно через час. «Задание выполнено», – доложила она. Все равно что беженцев задержать. Незнакомцы оказались странно сговорчивыми, но назвали себя не сразу. От них слегка попахивало. Не похожи на чужаков. И вроде бы не голодны. Чипов у них нет, как и, насколько можно судить по выдаче клеточного анализатора, никаких обычных ДНК-маркеров; таким образом, выяснить, из какой точки гало они прибыли, ей не удалось.

– Кого они тебе напоминают? – спросил Эшманн.

– Идиотов, вот кого, – ответила она.

Когда они в последний раз попались ей на глаза, то именно так и выглядели. Было это, наверное, во втором часу пополуночи. Они всю ночь стояли в центре камеры, озадаченно озираясь, изредка переговаривались друг с другом низкими протяжными голосами; а наутро их не стало.

– У меня нет этому объяснений, – сказала она.

По ее коже бежали данные. Как информационный выпот. Нервничая или гневаясь, она сжимала и разжимала кулак, словно, накачивая плечевые мышцы, могла заодно пришпорить и математичку. Он задумался, входит ли это в курс ее навыков – или просто привычка.

– Вы гляньте на записи с нанокамер! У нас исчерпывающая сводка. Не получается зафиксировать четкий момент их исчезновения. При определенном освещении даже кажется, будто они до сих пор тут, даже сейчас. А сбежав из КПЗ, они, как выясняется, еще какое-то время шлялись по участку. – Она обвиняюще воззрилась на свое плечо. – Ну что могло произойти? Не было ни минуты, чтобы их там не видели. Они будто испарились.

– Объяснений этому у меня нет, – снова заключила она.

Эшманн почесал голову.

– Большие шишки могут себе одного затребовать, – предположил он. – Но у нас сейчас нет нужды им это показывать. – И – стараясь ей помочь: – Никто не мог такого предусмотреть.

Она потребовала обыскать кафе «Прибой».

– Еще рано, – сказал он. – Но день сегодня неплохой. Посетим его всеми возможными средствами.