– Ты, слепой щенок, с крысиной мордой…

Его держали вытянутой рукой, крепко стиснув его плечо. Мышонок поднял глаза на человека, который его держал.

Казалось, его лицо было разъемным. Шрам шел от подбородка, сближал толстые губы, поднимался по щеке – желтые глаза глядели, необыкновенно энергично – рассекал левую бровь и исчезал в рыжей, кудрявой, как у негра, шевелюре – в шелковистом ярко-желтом пламени. Шрам был цвета меди, а кровеносные сосуды – цвета бронзы.

– Где ты находишься, парень? Как, по-твоему?

– Простите…

Куртка распахнулась, показав золотой офицерский диск.

– Боюсь, я не совсем видел…

Кожа на лбу задвигалась. Под кожей на щеках проступили желваки. Из горла вырвался смех, громкий и презрительный.

Мышонок раздвинул губы в улыбке, пряча ненависть.

– Боюсь, я не совсем видел, куда иду!

– Боюсь, что именно так, – рука дважды опустилась на его плечо. Капитан покачал головой и двинулся дальше.

Смущенный и встревоженный, Мышонок побрел в другую сторону.

Потом он вдруг остановился и огляделся. На золотом диске, прикрепленном к левому плечу капитана, значилось его имя: Лорк фон Рей. Рука Мышонка потянулась к футляру на поясе.

Он откинул упавшие на лоб волосы, огляделся и забрался на изгородь. Обоими ногами, и обутой, и босой, он крепко уцепился за нижнее кольцо и вынул сиринкс.

Куртка была наполовину расшнурована, и, когда Мышонок потянул инструмент из-за спины, под курткой обозначились мускулы. Мышонок задумался, длинные его ресницы колыхнулись. Его рука, тонкая, чуть согнутая, опустилась на индукционную панель.

Воздух наполнился дрожащими фигурами…

Созвездие Дракона. Тритон. Инферно-3. 3172 г.

Катин, высокий и умный человек, шаркая ногами, шел по направлению к Инферно-3. Голова его была опущена, а мысли заняты лунами.

– Эй, парень!

– А?

Небритый бродяга облокотился на перила, вцепившись в верхнюю планку шелушащимися руками.

– Откуда ты? – глаза бродяги были затуманены.

– С Луны, – ответил Катин.

– Из беленького домика на тенистой улочке, с велосипедом в гараже? У меня был велосипед.

– Мой дом был зеленым, – ответил Катин, – и под надувным куполом. Впрочем, велосипед у меня был.

Бродягу качнуло вперед.

– Ты не знаешь, парень. Ты не знаешь.

– Следует выслушивать сумасшедших, – подумал Катин. – Они становятся большой редкостью. И он вспомнил, что надо сделать запись.

– Так давно… Ну, пока! – старик, пошатываясь, побрел по улице.

Катин покачал головой и пошел дальше.

Он был неуклюж и на редкость высок: выше двух метров. Он достиг этого роста к шестнадцати годам, но собственный рост его никогда не интересовал. За последующие десять лет он приобрел привычку слегка горбить плечи. Его длинные руки были постоянно засунуты за ремень шортов, а локти при ходьбе все время ударялись обо что-нибудь.

И снова мысли его вернулись к лунам.

Катин, рожденный на Луне, любил луны. Он всегда жил на лунах, за исключением того времени, когда он уговорил своих родителей, стенографистов в суде созвездия Дракона на Луне, позволить ему обучаться в университете Земли, учебном центре таинственного и загадочного Запада – Гарварде, по-прежнему притягивающего к себе людей богатых, эксцентричных и неординарных. (Последние два качества относились и к Катину).

Об изменениях, происходящих с земной поверхностью – снижении высоты Гималаев, обводнения Сахары – он знал только по сообщениям. Морозные лишайниковые чащи марсианских полярных шапок, неистовые песчаные реки экватора Красной планеты, меркурианская ночь в сравнении с меркурианским днем – все это было ему известно только по посещениям психорамы.