– Хочешь – просто так поехали. Папа про тебя спрашивал, посидите с ним, шашлык пожарите, выпьете. За руль завтра сяду, если надо. Можем на пару дней остаться.

– Ты уже ему рассказала о нашей случке?

– Че особо рассказывать? Он про тебя и не забывает никогда.

– Уставший я какой-то, давай в другой раз.

– Всё-таки не обошлась без шлюх твоя секретная поездочка.

Марину хоть и расстроил мой отказ, но хорошее настроение никуда не делось, и она озвучила другое предложение на вечер:

– Погнали на набережную, погуляем. Старый «Альбатрос» в кабак какой-то модный перестроили, так и не была ни разу.

Я послушно взял курс в направлении укрепленного бетоном и гранитом берега большой русской реки. Кафе, заложенные в проекты набережных советскими архитекторами, давно перешли в частные руки. Одно- и двухэтажные здания с террасами, когда-то служившие местом культурного отдыха трудящихся в эпоху СССР, обросли неказистыми пристроями и целыми рощам из клеенчатых стационарных зонтов, дававших тень нескончаемым рядам пластиковых столиков.

Начатая губернатором и подхваченная мэром поэтапная реконструкция береговых линий вынуждала частников убирать эти уродливые проявления бесконтрольно разрастающейся инфраструктуры и перепрофилировать доставшиеся им точки общественного питания из рассадников бытового алкоголизма и дебошей во вполне приличные ресторации. Основательно перестроенный «Альбатрос» как раз являлся одним из ранних плодов очищения городского ансамбля от клеенчатопластиковой скверны.

Пока мы прогуливались по отремонтированной части набережной, я вкратце поведал о замышляемом Французом блицкриге по захвату высвобождающегося местного рынка игровых услуг. Одноклассница не особо вникала, позитивный настрой мешал ей сосредоточиться на разговоре:

– Какой же ты нудный, давай на пляж лучше спустимся.

Мне стало неудобно от того, что я принуждаю выслушивать чьи-то прожекты женщину, вырвавшуюся наконец-то из круговорота ежедневных забот. Добравшись до песка, она сняла туфли и босиком пошла к реке. Здешний инвентарь в виде раздевалок, разнообразных «грибков» и скамеек с солнцезащитными навесами уже был сгруппирован на нескольких площадках и подготовлен к вывозу на хранение до следующего пляжного сезона.

Но отдельные лавочки ещё стояли у самой кромки воды. Присев на одну из них, Марина замерла, слившись глазами с тёмной гладью монолитной массы, подвластной только собственному течению. Больше чем в километре на противоположном берегу загорались первые вечерние негородские огни…

Прервав созерцание, подруга поделилась понятными ощущениями:

– Сколько сюда прихожу, всегда всё по-новому.

Немного помолчав, она вернулась к своему привычному мировосприятию:

– Такое впечатление, что каждый раз, когда ты начинаешь на меня регулярно залазить, напрочь забываешь, где и кем я работаю. А вдруг сдам потом твоего Алёшу?

– Не сдашь. Тебя не волнуют мелочи из разряда организации катранов для небедствующих граждан. Даже преступлением не считаешь.

– Всё прям про меня знаешь. Голимая же уголовщина планируется. Такие темы лучше бы с моим отцом обсуждал. Он хоть и на пенсии, но всех знает прекрасно, а за год генералы еще пять раз могут смениться.

– Лёха от криминала всегда старался держаться как можно дальше.

– Ты зато не очень. И почему это он на оперучёте состоит, если такой правильный? Ты-то понятно почему. Всю жизнь в шаге от статьи блукаешь…

На моём месте стоило срочно сменить обсуждаемую тему, пока набиравшая обороты словесная порка не вылилась в избиение снятой элегантной обувью. Я знал, чего можно ожидать от своей разошедшейся пассии: