Вторая часть фразы предназначалась Илье Алексеевичу: криминалист давал понять, что с высокой степенью вероятности пуля, убившая Лундышева, покинула тот же револьвер, из которого был застрелен Чептокральский.

Оставив труп, Ардов принялся осматривать подоконник в поисках следов третьего участника преступления, от которого не желал отказываться – версия адюльтера была ему невыносимо противна.

– Евсей Макарыч здесь изрядно пузом поелозили, – тихо сообщил Спасский, на мгновения оторвавшись от протокола.

Вздохнув, сыщик выглянул в окно. Никаких явных следов на почерневшей дранке не просматривалось. Илья Алексеевич аккуратно выбрался на крышу дровяного сарая и принялся ползать на коленях, высматривая хоть какие-то приметы. На самом краю он обнаружил клочок темного сукна, зацепившийся за ржавый гвоздик. Сам по себе этот лоскут еще ничего не доказывал, но в будущем мог послужить важной уликой.

У подоконника Илью Алексеевича поджидал Жарков с какой-то бумажкой в руке.

– Прошу, – сказал он. – Обнаружена в жилетном кармане у господина репортера.

Илья Алексеевич взял записку и прочитал: «Милый! Поскорѣе приходи! Будешь обрадованъ. С.»

– Что-нибудь еще? – спросил Ардов.

– Ничего существенного. Платок, несколько монет, обрывок газеты… Щепоть измельченного красного перца…

– Перца? – вскинул брови сыщик.

Петр Павлович пожал плечами:

– Сложно сказать… Может, хотел похудеть… носил, чтобы добавлять в еду: красный перец приглушает чувство голода – меньше ешь. А может, использовал для стимулирования мужской силы.

Это предположение вынудило всех присутствующих оборотить взоры к криминалисту.

– Считается, что эта специя помогает избавиться от половой немощности, – пояснил Жарков.

– Натирать, что ли? – отважился уточнить околоточный надзиратель Свинцов, скучавший до этого у входа.

– Зачем? – удивился Петр Павлович. – Внутрь. Стимулирует кровяные токи.

Илья Алексеевич расправил газетный обрывок. Это был кусочек нижней части последней страницы «Санктъ-Петербургских ведомостей», где обычно размещают рекламные объявления в затейливых рамках над последней строчкой с выходными данными – тираж, адрес редакции и прочие детали. На клочке остались три объявления: реклама страхования жизни от страхового общества «Россiя» на Большой Морской, 13; приглашение размещать заказы от частных лиц и учреждений на производство различных паровых механизмов в мастерских Балтийского судостроительного завода Морского министерства на Васильевском острове; а также предлагался к покупке шведский картон для обивки стен взамен штукатурки от картонно-тольного производства товарищества «А. Науманъ и Ко» с конторой по Гороховой, 20.

– И вот еще, – письмоводитель Спасский протянул букетик цветов, обернутый в розовую папиросную бумагу и перетянутый атласной ленточкой. – Лежал под столом.

Повертев в руках букет, Ардов обернулся к Свинцову:

– Как зовут супругу Лундышева?

– Серафима Сергеевна! – с готовностью отозвался рыжебородый блюститель благочиния.

– Проводите меня к ней, Иван Данилыч, – вздохнув, попросил сыщик.

Увидев сыщика в сопровождении околоточного, старший дворник молча оставил кухню. Серафима Сергеевна Лундышева подняла красные глаза. Илье Алексеевичу она совсем не показалась похожей на ветреную искательницу чувственных утех.

– Примите мои соболезнования, – начал он. – Известные обстоятельства принуждают меня обратить к вам несколько вопросов.

– Я понимаю, – сдерживая слезы, ответила женщина.

Ее голос был похож на гранатового цвета кашемир в тонкую рубиновую полоску.

– Кто эти двое в гостиной?