12 января 1561 года испанский посол Шантоне пишет Филиппу II: «Было отмечено, что за месяц умерли первый и последний по порядку члены королевского дома. Эти трагедии вызвали при дворе ошеломление, в том числе из-за угроз Нострадамуса, которого стоило лучше высечь, чем позволять продавать свои предсказания, способствующие пустым суевериям». В мае 1561 года Микеле Суриано опять пишет дожу: «Во Франции широко распространилось еще одно предсказание, исходящее от знаменитого астролога по имени Нострадамус, в котором он предсказал королеве, что она увидит королями всех своих сыновей».

Находясь в Салоне, Нострадамус ничего не знал о своей известности в европейских канцеляриях. В октябре 1559 года герцог Савойский, направляясь домой в Ниццу, остановился в Салоне. Узнав, что в его владениях свирепствует чума, он решил пожить какое-то время в Салоне. В декабре к нему присоединилась Маргарита. Город принимал ее со всеми полагающимися почестями, и Нострадамусу поручили составить приветственную надпись на арку. Сочиненная им фраза на латыни выглядела следующим образом: «Sanguine Troianno, Troiana stirpe creata et Regina Cypri»[49].

Подобная надпись свидетельствует о хорошем вкусе. По словам Сезара Нострадамуса, «дворянин, который присутствовал при этих событиях, уверял его, что принцесса очень долго разговаривала с его отцом и оказала ему большую честь»[50].

Нострадамус продолжал работать над ежегодными и ежемесячными пророчествами, защищаясь от нападок cabans («шинелей»), принявших угрожающий масштаб в 1560 году. В декабре 1561 года пророка вызвал в Ниццу герцог Савойский для составления гороскопа будущего Карла-Эммануэля (Маргарита еще только носила его под сердцем). Нострадамус предсказал, что ему суждено стать крупнейшим полководцем своего века; что оказалось некоторым преувеличением[51].

В начале 1564 года у Екатерины зародилась мысль организовать поездку королевского двора по Франции в тщетной надежде примирить раздираемые разногласиями земли. Поездка должна была закончиться встречей с дочерью и государственными деятелями на границе с Испанией. Если бы гугеноты к тому времени не образумились, она бы договорилась о совместных действиях с испанцами. С «сокращенной» до восьмисот человек свитой, включая королевскую семью, она отправилась в путешествие, которое должно было продлиться два года.

Ее путь лежал через Прованс, и Екатерина, естественно, не могла не посетить Нострадамуса в Салоне. Сезар Нострадамус собрал большой объем информации относительно этого апогея в карьере своего отца. Вот как он описывает посещение королевской семьей Салона:

«Вскоре по прибытии в Прованс молодой король, организовавший поездку по своему королевству, во вторник 17 октября в 15 часов прибыл в Салон. В этом небольшом городе уже было объявлено об эпидемии чумы, которой заразились четыре или пять человек, поэтому город обезлюдел. Люди не захотели бороться с этим безжалостным врагом. Мрачно выглядели дома, оставленные людьми. Город был в плачевном состоянии, не подобающем для встречи королевского кортежа. Его величество через глашатаев приказал вернуться всем покинувшим город вместе с имуществом под страхом наказания. Все вернулись к домашним очагам, но не только потому, что боялись ослушаться приказа, а еще и потому, что хотели увидеть его величество и принцев; за всю свою историю Салон не видел разом столько королевских особ. По обычаю на всем пути следования монарха от ворот Авиньона до ворот салонского замка соорудили временные арки, увитые ветками самшита. Улицы посыпали песком и устлали веточками розмарина, издававшего нежный аромат. Король, верхом на коне, покрытом серой попоной с упряжью из черного бархата с золотой бахромой, в мантии темно-красного цвета, обычно называемого фиолетовым, украшенной серебряным шитьем; шляпа и перья гармонировали с одеждой. У главных ворот Салона под навесом из дамаста фиолетового и белого цвета короля встречали консулы Салона, Антуан де Кордова, благородный господин, вскоре ставший рыцарем ордена святого Михаила, и Жан Поль, один из самых богатых людей своего времени, который спустя несколько лет был возведен в дворянское достоинство. Власти города просили Мишеля Нострадамуса присоединиться к делегации, встречавшей королевскую семью, весьма справедливо полагая, что ее высочеству будет особенно приятно увидеть и поговорить с ним, но он как можно любезнее извинился перед Антуаном де Кордовой, который был его близким другом, и остальными, объяснив, что хочет держаться в стороне и приветствовать ее величество вдали от грубой толпы, от этой толпы народа, которая предупреждена, что о нем будут спрашивать и искать, когда приедет ее величество.