– А их нумерация что-нибудь значит? – вспомнил я слова Нежности про шестого.

– Их внутренняя иерархия, насколько мне известно. Первый – самый главный, потому и занимается самыми экстренными делами, которые не способны разрулить прочие носители и комиссары.

– Значит, мне еще повезло, мной занимается только шестой.

– Тобой уже занимаются комиссары, что говорит об экстренности и необычности твоего дела, – не разделил мою радость Вася. – Да и все может поменяться. В случае ухудшения ситуации тебя в легкую переведут хоть к первому.

Раздался неприятный щелчок и шипение, откуда-то с потолка прозвучал сиплый голос: «Проходите».

– Вперед, пути назад нет, – подбодрил меня Вася и открыл дверь с номером шесть, вновь пропуская меня вперед.

Если кабинет Видящего выглядел более-менее дружелюбно, предполагая визуальный контакт с собеседником, то этот уже был натуральной комнатой допроса. В центре стояли два стула, перед которыми была стена с двусторонним стеклом, над которым висел динамик, включенный, судя по неприятному шипению, раздающемуся из него.

– Присаживайтесь, – прозвучал специально искаженный голос.

Мы сели на деревянные стулья. Им было лет по пятьдесят, они заставляли сидеть ровно и практически не дышать, потому что при любом движении издавали жуткий скрип, который эхом разносился по комнате.

– Я не сторонник официоза, потому обращаться буду по-простому, – продолжил голос из динамика. – Ненависть и Злорадство, ваше столь экстренное присутствие тут обусловлено рядом удивительных событий, произошедших за последние несколько дней. И с каждым из них связан присутствующий тут Алексей. Фальсификация зачистки куклы – нередкий прецедент в нашей практике, скажу честно, потому к решению данной проблемы не было подключено ни одного комиссара. Но ситуация, в которой оба подозреваемых перекладывают вину друг на друга и их правоту подтверждает Видящий, для нас нова. Мы не делаем поспешных выводов о сговоре или предательстве, мы ведем расследование и ждем результатов. Надеюсь, вам обоим понятно, что залог успешности этих расследований заключается в вашем полном желании помогать следствию и не мешать ему никаким образом.

– Это все? – искренне удивился я. – Не будет никакого очередного допроса? Или новой информации для нас?

Вася съежился от моих слов, о чем говорил его заскрипевший стул. На другом конце динамика молчали.

– Алексей, – динамик вновь ожил. – Я спишу вашу непреднамеренную дерзость на юный возраст и отсутствие опыта в общении с комиссарами. Постараюсь преподнести все вышесказанное в более информативной и понятной для тебя форме. Не мешай нам проводить расследование, не скрывай от нас ничего, не пытайся убежать от нас и никогда не ври нам, – динамик вновь замолчал, видимо, ожидая моей реакции, мне нечего было сказать. – Расценю твое молчание как согласие. До свиданья, – динамик выключился.

Последний раз скрипнув старыми стульями, мы с Васей встали и вышли из кабинета.

– У тебя нет ощущения недосказанности и бессмысленности этой встречи? – спросил я у Злорадства, пока мы шли по коридору к выходу.

– А ты что ожидал? Он и так довольно откровенно тебе сказал, что тебе не надо делать. И более того, мне кажется, большей информацией они и сами не располагают. Сивка так и не был найден, Скука говорит правду.

– А что по поводу экипажа скорой помощи, установившего смерть? – вспомнил я.

– Что ты у меня-то спрашиваешь? Я все время с тобой был, откуда мне знать? – пожал плечами Вася.

Мы поднялись по лестнице и наконец-то покинули подвальное помещение.

– Ну как прошло? Все целы и здоровы? – поинтересовалась Нежность. – Я рассчитывала увидеть более бледные лица. – Место пилочки в ее руках уже занял лак, которым она обильно покрывала ногти.