– Как ты себе это представляешь? Что кто-то посреди лекции обращается ко мне: «Господин профессор…
– …господин профессорша… (Это я с юмором вставила).
– …вы за Россию или за Украину?»
– И что ты им отвечаешь?
– Они не задают мне таких вопросов.
– Странно. Ведь если так дальше пойдёт, они останутся без работы.
– Почему?
– А кому будет нужна славистика?
– Не утрируй.
И, слово за слово… от моих благих намерений не осталось и следа. Я заверила поначалу, что не утрирую. Он заверил, что ещё как утрирую и что Путин оттяпал Крым!
А я ему:
– И правильно сделал!
– Ты в своём уме?! – вскричал он.
Я попыталась ему объяснить, что этот придурок Хрущ подарил Крым – вот так вот взял! и подарил! – своей любовнице!
А он мне про суверенную Украину начал и прочее.
– А теперь ещё, – он сказал, – всплывает вопрос о Новороссии! Целые украинские области вы уже называете Новороссией!
Я хотела ему объяснить, что такое Новороссия, исторически объяснить, а он мне:
– Ты целиком и полностью находишься под воздействием вашей пропаганды!
– А ты не находишься?!
– У нас не пропаганда, у нас – свобода слова!
Вот тогда-то я, кажется, в первый раз и вылетела из дома и, пылая, долго прочёсывала все окрестные улицы.
Ну, а сегодня Розвита, хозяйка дома, пока мы с ней перекуривали, возмущалась американцами: как они могли, до чего они дошли, избрали Трампа! Она такого никак, ну никак не ожидала от великой нации! Была уверена, что Клинтон изберут!
– А я, представляешь, так и знала, что не изберут.
Она глазами, полными ужаса, вытаращилась на меня.
А мне-то что, пусть таращится. У них тут как всегда, точнее, как в эти три года, кого-то демонизируют: сначала Путина, нынче Трампа.
Аксель
Суббота! Я отрывался по полной. Читал, спал, не выползал из постели. Только когда Людмила приехала, я пошёл принять душ. Мы собирались на музыкальный вечер к друзьям, на суаре. Я очень надеялся, что обойдётся без политики. Очень рад был, что Людмила лишь в двух словах рассказала про чтения. Я устал от поляризации общества и моей семьи, от вечных споров и своей беспомощности… Я безуспешно пытался понять, что происходит. Я подозревал, что меня, что нас водят за нос, и ловил себя на традиционной симпатии к американцам. Они помогали берлинцам, изолированным в 48-ом году от всего мира, не умереть с голоду.
– Сначала они разбомбили ваши промышленные города.
– Была война, – сказал я и замер. Я что, уже вслух рассуждаю?
Или она мои мысли читает?
А что ж, такое случается с теми, кто долго вместе живёт.
А мы долго жили!
И верю, что долго ещё проживём!
– Был конец войны. А они выжидали. Кто кого. Когда стало ясно, что мы побеждаем, они…
– Они что?
– …присоединились к нам, к победителям.
Так говорит, будто сама лично сражалась.
Я промолчал. Сам я не видел, но сестра рассказывала про «Rosinenbomber»[4]. Эти самолёты союзников снабжали продовольствием и другими предметами первой необходимости западные секторы Берлина по воздушному мосту во время блокады Западного Берлина в 1948 году.
«Изюмными» их прозвали после того, как по собственной инициативе американские экипажи перед посадкой в Темпельхофе стали сбрасывать берлинским детям небольшие пакеты со сладостями на самодельных маленьких парашютиках. В этих пакетиках был изюм, шоколад и жвачка. И моя шестилетняя сестрёнка их ловила. И с другими детьми играла в воздушный мост.
Идея сластей на парашютиках возникла у Гейла Хелворсена. Он первым начал привязывать носовые платки как парашютики к шоколадным вафлям, он получал их в посылках с родины, и сбрасывать этот груз перед посадкой в Берлине. Когда о тайных «бомбардировках» узнал командир, к акции подключились и другие пилоты, а сбор сладостей, получивший название «Operation Little Vittles»