Леди снова ходили на балы, и теперь судьба проявляла больше благосклонности к нашей героине. Однажды церемониймейстер представил ее молодому человеку, очень похожему на настоящего джентльмена. Его звали Тилни. На вид ему было около двадцати пяти, высокого роста, с приятной внешностью, живыми и умными глазами, и если он и не выглядел красавцем, то уж симпатичным был безусловно. В свою очередь он тоже заинтересовался барышней, и Кэтрин поняла, что ей крупно повезло. Во время коротких промежутков между танцами они едва успевали поболтать, но когда настало чаепитие, девушка с облегчением обнаружила, что ее партнер оказался столь же приятным собеседником, сколь и искусным танцором. Речь его лилась свободно и оживленно, в манерах сквозило едва заметное лукавство, обильно сдобренное обаянием, и это покорило юную леди. Поговорив о пустяках, вполне естественных в подобных обстоятельствах, молодой человек неожиданно сменил тему:

— До сей поры я был так невнимателен, мадам, что решительно ничего о вас не узнал; я так и не спросил, как долго вы живете в Бате, бывали ли вы здесь раньше, посетили ли уже театр, концерт, и как вам вообще здесь нравится. Ужасная беспечность с моей стороны — но не соизволите ли вы удовлетворить мое любопытство? Прошу вас, будьте так любезны.

— Ах, право, стоило ли вам так затруднять себя, сэр.

— Ну что вы, уверяю вас, никаких затруднений.

Изобразив улыбку, он эффектно прочистил горло и достаточно жеманно добавил:

— Как долго вы изволите пребывать в Бате, мадам?

— Уже неделю, сэр, — в тон ответила Кэтрин, стараясь не расхохотаться.

— О, неужели! — воскликнул он в притворном изумлении.

— Но что же вас так удивило, сэр?

— А как же иначе, — молодой человек уже перешел на нормальный стиль, — ведь должен же я был как-то отреагировать на ваши слова, а удивление легко изобразить, к тому же оно здесь вполне уместно. Но давайте продолжим. Итак, вам не доводилось бывать в Бате прежде, мадам?

— Ни разу, сэр.

— Не может быть! Почтили ли вы своим присутствием дворянское собрание?

— О да, сэр, я нанесла туда визит на той неделе, в понедельник.

— Бывали ли вы в театре?

— Да, сэр, на постановке во вторник.

— А что концерт?

— Конечно, в среду.

— И нравится ли в целом вам курорт?

— Да, ничего себе.

— Сейчас я выдавлю ухмылку, и тогда мы снова перейдем на человеческий язык.

Кэтрин отвернулась, не будучи до конца уверенной, подобает ли приличной девушке открыто рассмеяться.

— Я прекрасно вижу, что вы обо мне думаете, — мрачно заметил Тилни. — И завтра я стану лишь еще одной скучной страничкой в вашем дневнике.

— В моем дневнике!

— Да, и мне доподлинно известно, что вы там напишите: «Пятница. Ходила на бал в пестром платье с голубой отделкой и в черных туфлях — выглядела здорово; очень утомил какой-то любопытный недотепа, с которым пришлось танцевать и выслушивать его бредни».

— Поверьте, ничего такого я не напишу.

— Сказать, что вам действительно следует написать?

— Извольте.

— «Весь вечер я протанцевала с приятным молодым человеком, которого представил мистер Кинг; мы славно поговорили — он просто душка. Надеюсь, мы с ним познакомимся поближе». Вот, мадам, что я хотел бы увидеть в вашем дневнике.

— А может, у меня его нет.

— Тогда, возможно, вас нет сейчас и в этой комнате, а я не сижу рядом. Усомниться в этих вещах равносильно. Вы не ведете дневник! А как же ваши кузины узнают о приключениях в Бате, если у вас его нет? Как вы сумеете удержать в голове все любезности и комплименты, если не будете каждый вечер из записывать? Как упомнить свои наряды, цвет лица и милый локон, если не опишите все в подробностях, если забросите дневник? Дорогая моя, кое-что я все-таки знаю о женщинах, вы уж поверьте; именно очаровательная женская привычка скрупулезно вести дневник и породила достаточно легкомысленный, но все же такой приятный стиль в литературе. Никто не станет спорить с тем, что талант писать забавные письма присущ именно женщинам. Возможно, сказываются и какие-то природные задатки, но я уверен, причиной успеха в большинстве случаев становиться именно привычка вести дневники.