— Но если и так — все одно — это ничего не значит, — невинно возразила Кэтрин.

— Не значит! Смилуйся над нами, Господи! Да я за правило себе взяла вообще не слушать, о чем они говорят. Если им сразу не указать на их место, они становятся нахальными; с такими держи ухо востро.

— Да? Вот уж никогда не замечала. Со мной они всегда так обходительны…

— Брось ты, все это одни лишь притворства. Мужчины — самые чванливые создания природы, они так о себе важничают! Ой, к слову сказать, давно уже собираюсь тебя спросить, да все как-то забываю: какой тип мужчин тебе больше нравится — брюнеты или блондины?

— Я даже не знаю. Никогда об этом не думала. Что-нибудь между ними… Да, пожалуй, шатены — и не черные, и не светлые.

— Замечательно, Кэтрин. Он именно такой. Я ведь не забыла, каким ты описала мистера Тилни: смуглая кожа, темные глаза и достаточно темные волосы. Ну, а у меня все не так. Я предпочитаю мужчин бледных и светлоглазых. Смотри же, подружка, не предай меня, если когда-нибудь познакомишься с таким джентльменом.

— Не предать тебя? Что ты имеешь ввиду?

— Ох, не мучай меня. Я и так уже много всего наговорила. Давай-ка сменим тему.

Слегка озадаченная, Кэтрин все же уступила; несколько минут тянулась тишина, и когда девушка собралась уже было обсудить с подругой то, что после мужчин интересовало ее больше всего — скелет Лаврентины, Изабелла ее опередила.

— Ради всего святого, милая, давай перейдем в другой конец зала. Вон там сидят двое странных молодых людей. Они уже полчаса с меня глаз не сводят. Я себя прямо не в своей тарелке чувствую. Пойдем посмотрим, может, появился кто новенький. Надеюсь, те двое за нами не последуют.

Пока они шли, Изабелла снова достала список, и теперь настал черед Кэтрин следить за подозрительными джентльменами.

— Они за нами не увязались? Надеюсь, у них не хватит на это дерзости. Умоляю, предупреди меня, если они все же станут шпионить.

Через несколько мгновений Кэтрин заверила подругу, что та может вздохнуть свободно: молодые люди покинули бювет.

— И куда они пошли? — спросила Изабелла, поспешно развернувшись в обратную сторону. — Один из них был такой хорошенький.

— Они направились к церкви.

— Я так рада, что мы наконец-то от них избавились. А что ты скажешь насчет прогулки к Эдгару — мы посмотрим на ту новую шляпку, о которой я говорила. Ведь ты сказала, что хотела бы ее видеть.

Кэтрин с радостью согласилась.

— Только, — добавила она, — мы можем опять встретиться с теми двумя джентльменами.

— Пустяки! Если мы поспешим, то наверняка их обгоним. Я умираю, как хочу показать тебе эту шляпку.

— Но если мы переждем еще пару минут, то, скорее всего с ними не столкнемся.

— Никаких уступок с нашей стороны. Слишком большая честь для них. Именно так можно разбаловать мужчин.

Возразить Кэтрин было нечего, и в подтверждение независимости и в некоторой степени эмансипированности мисс Торп, обе подруги на всех парах погнались вслед за молодыми людьми.

Дорогу от бювета до арки, что напротив Пассажа, девушки одолели за полминуты и там остановились. Всякий, кто когда-либо бывал в Бате, помнит, как нелегко перейти Чип-стрит в этом месте. Поистине, эта улица очень коварна, ведь здесь так неудачно сходятся Оксфордский и Лондонский тракт, а на углу стоит самая большая таверна в городе. Не проходит и дня, чтобы пестрая стайка каких-нибудь леди, спешащих по неотложным делам в кондитерскую, к шляпнику или даже (как в нашем случае) за молодыми людьми, не застряли здесь перед немыслимым потоком несущихся карет, экипажей и всадников. Изабелла знала об этом препятствии и оплакивала его существование по меньшей мере трижды в день с того момента, когда впервые появилась в Бате. И нынче злой рок вынуждал ее снова погрузиться в скорбь, поскольку именно в то самое время, когда барышни наконец-то заметили молодых людей, идущих вместе с толпой к Пассажу, путь им преградила страшно грохотавшая по булыжной мостовой двуколка, которой правил ухарского вида извозчик, причем делал это с таким самозабвением, что рисковал не только собственным здоровьем, но и жизнями пассажиров и лошади.