С. С. Кравчук считал, что для большинства конституционно-правовых норм характерно наличие либо только диспозиции, либо гипотезы и диспозиции. Особенностью таких норм является отсутствие санкции^>142.

С такой точкой зрения соглашался О. Е. Кутафин. Он писал: «Анализ конституционно-правовых норм показывает, что далеко не все они содержат в себе гипотезу. Например, в ст. 3 Конституции РФ имеется норма, которая устанавливает, что носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ. Очевидно, что в этой норме гипотеза отсутствует. Аналогичным образом построены и многие другие нормы конституционного права»^>143. Далее ученый отмечал, что «значительное количество конституционно-правовых норм не содержит в себе четких указаний на права и обязанности участников правоотношений, т. е. в них отсутствует диспозиция в том смысле, в котором обычно принято ее понимать. Примером могут служить нормы, устанавливающие состав и структуру органов государственной власти Российской Федерации. Например, в ч. 2 ст. 110 Конституции РФ устанавливается, что Правительство Российской Федерации состоит из Председателя, заместителей Председателя Правительства и федеральных министров. На первый взгляд, особенно с точки зрения применения классических критериев трехэлементной структуры правовой нормы, может показаться, что указанная статья вообще не содержит правовой нормы, хотя очевидно, что в ней указывается на строго определенный вариант поведения соответствующих органов». Кроме того, О. Е. Кутафин отмечал, что «особенностью конституционно-правовых норм является также отсутствие в их структуре санкций»^>144. В целом, по мнению ученого «принадлежность той или иной нормы к правовой определяется отнюдь не ее структурой, а тем, что она установлена государством и ее исполнение обеспечивается необходимыми мерами воздействия, включая меры государственного принуждения. В этом смысле все конституционно-правовые нормы отвечают указанным требованиям, поскольку устанавливаются государством и предполагают соответствующую реакцию государства на нарушение содержащихся в них предписаний»^>145. Аналогичной точки зрения придерживается В. О. Лучин, считая обязательным элементом конституционно-правовой нормы лишь диспозицию^>146. Присутствие тех или иных элементов в структуре конституционной нормы, пишет В. О. Лучин, обусловлено ее назначением. Выбор конкретных форм гипотезы, диспозиции и санкции определяется такими факторами как характер регулируемых ими отношений и выполняемых функций, особенности законодательной практики, степень совершенства юридической техники и др^>147.

Ряд исследователей считает, что нормы конституционного права обеспечиваются санкциями, предусмотренными нормами других отраслей права (уголовного, административного, гражданского)^>148.

Не вдаваясь более подробно в дискуссию о структуре конституционно-правовых норм^>149, отметим, что третья точка зрения представляется правильной. Рассматривая те или иные варианты структуры, ученые пытаются упростить такое сложное правовое явление как норма права и создать ее логическую модель, образец. В результате такое упрощение было сведено к трем основным элементам нормы права – гипотезе, диспозиции и санкции, которые должны обязательно присутствовать в каждой норме. Предложенная С. А. Голунским и М. С. Строговичем модель была совершенно справедлива для характеристики структуры норм советского периода. Однако на современном этапе ученые столкнулись с проблемой усложнения структуры нормы. В действующем праве трудно обнаружить трехэлементную схему в чистом виде. Появляются нормы, которые не вписываются в данную модель. В зависимости от целей правового регулирования возникают нормы без санкций или нормы без гипотез, нормы-дефиниции или нормы-принципы. Кроме того, отдельные части нормы могут создаваться, изменяться или отменяться в разное время и разными органами; юридическая сила разных частей норм может быть различной; одна диспозиция может обеспечиваться множеством разнородных санкций, содержащихся в разных отраслях права