– Видимо, тебе здорово полегчало, – сказал я в тангенту радиостанции.

– Полегчает ещё сильнее, когда мы свалим отсюда, – ответил Гай.

В этот момент мы как раз выезжали из Серова. На повороте показался большегруз «Ман» с длинной фурой в полуприцепе. Водитель приветливо посигналил, увидев столь необычный караван в ранее утро. Я бибикнул ему в ответ и краем глаза заметил, что Ольга, сидящая справа, вздрогнула.

– Ты чего? – спросил я.

Она закинула волосы назад одной рукой, а второй нервно постучала по приборной панели.

– Я много чего нехорошего видела в этой жизни, – сказала она, – но ни за какие бы коврижки не согласилась прожить в таком месте хотя бы один год. Это ужасно!

Мне пришло на ум, что истинная причина подобной реакции на город скрывалась в нашем чересчур нервном состоянии. В самом начале большого пути реагировать так эмоционально было вполне естественно. Оставалось надеяться, что со временем этой пройдёт.

– Фигня это всё, – сказал я тихо, а подумал почему-то о полотенце, невесть как оказавшемся на полу моего номера.

Ольга неуверенно пожала плечами.

По трассе мы ползли непростительно медленно, но ещё через полчаса оказались на территории населённого пункта под названием Рудничный. Судя по всему, это был обычный посёлок, каких на севере Свердловской области присутствовало немало. Среди высоких сосен в хаотичном порядке располагались дома частного сектора, многие из которых выглядели достаточно презентабельно и по местным меркам богато. Ко всему прочему, дороги оказались на удивление сносными. Удручало общую картину лишь наличие двухэтажных бревенчатых бараков, близнецов тех, что мы видели в Серове. Возле одного из них на деревянной лавочке сидела совсем юная мама и раскачивала большую коляску. На короткий миг она оторвалась от созерцания своего чада и обратила удивлённый взор на наши машины. В зеркало заднего обзора я увидел, как останавливается «Мега-Крузер», а затем из салона выбирается довольный Кит со своим фотоаппаратом.

– Я клянусь, – подал голос Гай в радиоэфире, – что однажды расхреначу его чёртову камеру. И пусть потом подаёт на меня в суд!

Я непроизвольно улыбнулся и снова вспомнил трезвую мысль о том, что каждый в нашей команде занимает своё неповторимое место.

Во второй раз мы остановились возле местного дома культуры «Горняк», который оказался закрыт в столь ранее время. Теперь уже и я выбрался из машины. Дождь прекратился, но на светло-зелёном фасаде здания остались гигантские тёмные потёки. Виолетта ушла дальше всех, обходя дом культуры по часовой стрелке и временами прикасаясь ладонью к шероховатой проштукатуренной стене. Кит фотографировал. Всё как всегда. Думаю, под таким мрачным небом это явно старинное здание на фотках англичанина выглядело соответствующе. Не нужно было мудрить с фотошопом, чтобы подчеркнуть истинную энергетику запустения, царящую вокруг. Впрочем, несмотря на все присутствующие постапокалиптические элементы, дышалось здесь намного легче, чем в Серове. А почему, я не знал и сам.

На этой остановке Марина из кемпера не вышла. Но Виолетта по секрету сообщила мне, что они вместе готовят обед.

В половине седьмого мы медленно «вползли» в Краснотурьинск. Сначала всё шло неплохо: маленькие магазинчики, обычные серые пятиэтажки. Но в самом начале улицы Абоимова нас встретила настоящая свалка, причём на обочине дороги стоял знак, упреждающий о том, что как раз таки свалка-то здесь и запрещена. Сквозь приоткрытое окно в салон «двухсотки» ворвался чудовищный гнилостный запах. Я поспешил поднять стекло и врубил кондиционер, прогоняя вонь из чрева своего четырёхколёсного друга.