Я пошел дальше. Шшшш. Я замер, прислушиваясь. Едва слышный, постепенно нарастающий звук невидимой погремушки, нечто среднее между треском, шуршанием и свистом заставил меня оцепенеть. Я знал этот, не предвещающий ничего хорошего, звук. Я скосил глаза, стараясь не дышать, в поисках источника шума. Сваренные вместе несколько стальных труб образовывали тело змеи, свернувшейся в клубок. Она грозно шипела, подняв вибрирующий кончик хвоста.

Первый шок прошел. Очередная подделка. Игрушечная змея шипела, словно была готова в любой момент прыгнуть на меня, но что она могла мне сделать. Резким, сильным ударом ноги я отшвырнул ее в сторону. Она улетела в стальные заросли и затихла, вероятно, она своим металлическим тельцем налетела на какой-нибудь выступающий камень и разлетелась на несколько кусочков. Я не стал лезть в железную чащу и искать подтверждения своим предположениям. Я продолжил свой путь.

Устало переставляя ноги, я упрямо брел вперед и вперед, уже не обращая внимания на чудеса местной природы. Несколько раз я наступил на каких-то насекомых, отчего те со скрежетом рассыпались на мелкие части, я даже не стал останавливаться, чтобы посмотреть, на что же я наступил. Мне стало все равно, я лишь хотел, чтобы все это поскорее закончилось, и единственной возможностью я видел движение вперед, не смотря ни на что, ни на усталость, ни на боль в ногах, ни на сумасшествие творившееся вокруг меня. Рано или поздно сон закончится, и в моих интересах было содействовать своему сознанию, чтобы быстрее приблизиться к концу этого жуткого сновидения.

Тропинка резко оборвалась.

Дорогу мне преграждали массивные ворота, с затейливым узором, напоминающим вьющийся плющ, и высокие кирпичные стены с тремя рядами колючей проволоки наверху. Покрытые пылью и растрескавшиеся от времени кирпичи были покрыты граффити.

Маленький ребенок, подвешенный за обе ноги над озером, кишащим крокодилами, прыгающими из воды за добычей. В своих руках малыш держит свою отрубленную голову. На посиневшем, начинающем разлагаться детском личике написаны страх, боль и непонимание того, что же с ним происходит.

Молодая девушка, вульгарно сидящая на стуле, находящаяся на восьмом или девятом месяце беременности. Рука ее сжимает рукоять ножа, вонзенного в живот, напоминающий большой мыльный пузырь. Нож проделал глубокий разрез от пупка до солнечного сплетения, распоров живот. Из кровоточащей раны выглядывает маленькая ножка не успевшего еще родиться ребенка.

Встав в круг и взявшись за руки, шестилетние дети водят хоровод на огромном ворохе соломы. Черная струйка дыма поднимается вверх, сигнализируя о начинающем зарождаться пламени, которое вскоре поглотит маленьких, играющих, детей. Кожа на их телах вздуется и пойдет пузырями, а детские крики будут звучать музыкой в ушах палачей.

В ванне, до краев наполненной водой и мягкой, пушистой пеной плещется маленькая девочка, наслаждаясь своим последним купанием. Пузыри, поднимающиеся со дна ванны, лопаются на поверхности воды. Большой костер полыхает под ванной. Говорят, что когда варят раков, то можно слышать их крик. Не знаю, правда это или нет, но детские крики будут отчетливо разноситься в горячем, влажном воздухе.

Говорят, что сны являются отражением реальности – реакция мозга на произошедшие за день события, наши опасения и страхи выражаются в снах, которые мы видим. Если верить ученым, по снам можно проследить и оценить эмоциональное и психическое состояние человека. Я никогда не задумывался о значении снов, которые видел, по большей части от того, что практически никогда не помнил их, а те, что помнил, никогда не вызывали такого ужаса, как тот, в котором я находился. Насколько больным должно было быть мое сознание, чтобы нарисовать для меня подобную картину? Я боялся подумать об этом, я боялся узнать ответ на этот вопрос…