И тогда он, заметив по вам, что в ваших рядах нет единства, а имеет место раскол мнений, не преминет воспользоваться этим вашим замешательством и попытается сбить тебя с ног, пройдя по центру проулка.

– Что-то на него непохоже. – Тоже шепотом выражаешь ты сомнения в словах Уникума.

А Уникум такого погрязшего в пороках и обмане ближнего своего человек, что он не побоится того, чтобы всякий раз обмануть и ввести в заблуждение даже человека близкому ему по тем им возложенным уже на него обязательствам во время его покупки на невольническом рынке, и с обиженным лицом начнёт добиваться от тебя того, чтобы ты ему во всём сейчас поверил.

Что очень убедительно звучит в красноречивых устах этого плута Уникума, и ты уже готов сорваться с места и быть непримиримым к этому Герхорию Аскулле, чьё имя так изящно и смехотливо коверкает в своих устах Уникум, что ещё больше не добавляет авторитета и уважения этому Грехорию Аскулле, чьё имя вполне вероятно звучит иначе и имеет хождение в принципиально другом качестве – он для всех граждан известен как Горацио Ахилл, большой почитатель театрального и циркового искусства. А вот Уникум его имя так забавно перековеркал, и ты Горацио Ахилла, уважаемого всеми гражданина, ментора для многих, видишь в прискорбном виде Грехория Аскуллы.

Что, впрочем, не уходит от твоего понимания, и ты ещё имеешь свои сомнения насчёт этих утверждений Уникума. – Не похож он на такого разнузданного человека. – Делаешь ты последнее замечание Уникуму.

А Уникум ничего другого не придумал, как обратиться к той действительности, которая вас сейчас окружала и в которую вы зашли, чтобы без лишних помех со стороны, скажем так, дать волю своему естеству – вы сейчас находились в каком-то захолустном, безлюдном проулке, окружённом со всех сторон постройками и нечистотами. Отчего и дорога, идущая вдоль этого проулка, была так скромна на проход по ней.

– Разве нога уважаемого гражданина может так далеко, сюда зайти. – Делает вот такое заявление этот Уникум, явно забываясь и забывая с кем и о чём он сейчас говорит.

На что ты, категорически не согласный с таким утверждением Уникума, делаешь ему крайне обоснованное замечание. – Это бесспорно спорное заявление, – говоришь ты, – и если на то пошло, то и самый выдающийся муж бывает, что гоним своим естеством, которое в итоге и заводит его в вот такие тупики отношений со своей и окружающей действительностью.

– Логично. – Соглашается Уникум, но только для того, чтобы тебя умаслить – он уже прознал про тебя то, что ты питаешь большую склонность к построению логических цепочек и философствованию на этот счёт, и на этом тебя можно поймать. Что он и делает.

– Вот этим и пользуется Грехорий Аскулла, первейший самозванец, кто втирается тебе в доверие через внешние атрибуты вначале, а затем через льстивое в твою сторону слово за слово и он уже заслужил у тебя полное доверие и ты готов поддержать во всём Грехория Аскуллу, кто от тебя из деликатности своих отношений с друзьями и природной скромности много не попросит, а лишь столько, сколько тебе не жалко. А тебе ради преотличнейшего товарища Грехория Аскуллы ничего не жалко, и как результат, ты продан на невольническом рынке в качестве бесправного раба. – Пустив слезу, раскрыл-таки Уникум все те скрываемые им обстоятельства с ним случившиеся, которые и привели его жизнь когда-то гражданина к гражданской смерти.

– Не хотите, не верьте, – с обиженным видом делает чуть громче чем раньше добавочное заявление Уникум, – но потом на меня не ропщите за то, что я вас не предупреждал о том, что из себя представляет Грехорий Аскулла, человек без уважения и обязательств перед чужими головами и ногами, по которым он без всяких оснований и обоснований этого своего поступка оттопчется, невозмутимо глядя вам в глаза, а затем вас оставит осмысливать происхождение причин для этого его, ужасно больного для ваших отдавленных ног поступка.