За год или два до этого Фолко осторожно намекнул Кристине, что иногда видит необычные вещи. Она тут же заявила, что это дар и что его нужно развивать. Сейчас, стоя под горячими струями душа, юноша подумал: а вдруг она была права? Если он действительно мог видеть невидимое, оставался шанс, что его снова притянет к Тайне… или ее притянет к нему. Как бы то ни было, Фолко не верил, что их встреча возле библиотеки была случайностью…

Смыв с себя мыльную пену, он обмотался полотенцем и покинул ванную.

Фолко собирался позвонить на горячую линию и узнать, не отыскалась ли девушка с потерей памяти, называвшая себя Тайной. Погруженный в невеселые мысли, он зашел в свою комнату и потянулся к стоявшему на тумбочке телефону… но замер, так и не коснувшись трубки. Пока он мылся, кто-то изрисовал обои фломастером, прямо над кроватью. Очки лежали на стопке книг, возле телефона. Юноша надел их и, не веря своим глазам, вгляделся в детские каракули. Некто, обладавший весьма скудными художественными талантами, попытался изобразить трамвай и девочку, машущую рукой из его окна. Неподалеку был нарисован грустный человечек. Судя по пунктирным линиям, идущим от его глаз, он плакал. Фолко в изумлении посмотрел на подушку – там сидела кукла, рядом с ней лежал фломастер.

Решив, что это чей-то безумный розыгрыш, Фолко огляделся. В комнате все было по-прежнему – полки прогибались под тяжестью книг, гитара в углу ждала, когда он заменит порванную недавно басовую «ми», а с плакатов на стенах смотрел Виктор Цой.

– Это еще что? – произнес Фолко.

В этот момент кукла встала на ножки и ткнула себя кулачком в грудь.

Фолко отшатнулся и пробормотал:

– Что за черт… Я схожу с ума, да?

Кукла покачала головой из стороны в сторону. Фолко крепко зажмурился, уверенный, что сейчас видение растает, но, когда открыл глаза, все осталось по-прежнему. Мила стояла на подушке, вопреки ожиданиям и здравому смыслу.

– Так, ладно… – произнес юноша и, приподняв очки, потер уголки глаз большим и указательным пальцами. – Ты – настоящая. Это не сон и не галлюцинация.

Мила нетерпеливо покивала. Фолко понимал, что верить куклам, даже тем, которые утверждают, что ты не сошел с ума, – это и есть верх безумия. Тем не менее он задал самый важный вопрос:

– Ты знаешь, где Тайна?

Кукла снова кивнула и указала на рисунок.

– Если она действительно уехала на этом трамвае, я смогу ее найти?

Кукла взяла фломастер двумя руками, подошла к стене и медленно вывела шесть кривобоких букв, сложившихся в слово «СМЕРТЬ».

– Чья смерть?.. Тайны?

Мила отрицательно покачала головой.

– Значит, моя?.. – догадался Фолко. – Это опасно? Я могу умереть?

На этот раз кукла не пошевелилась. Она стояла с фломастером наперевес и словно ждала следующего вопроса.

– Но если я не попытаюсь сейчас, мы с Тайной еще когда-нибудь встретимся? – спросил Фолко.

Мила медленно покачала головой.

Туман возник будто бы ниоткуда. Сначала он стелился по земле едва заметной дымкой, а потом внезапно затопил знакомые с детства улицы, словно где-то прорвало дамбу, за которой была не вода, а водяная пыль, белая и невесомая. Сообразив, что еще чуть-чуть, и ковыляющую впереди Милу станет не видно, Фолко поднял ее на руки. Около часа кукла вела его по ночному городу, но теперь, кажется, он мог просто идти вперед, не заботясь о направлении. Долгое время Фолко брел сквозь сырой полумрак, пока не услышал впереди странный скрежет. Мила беспокойно завозилась, и юноша понял, что ему нужно именно туда – к источнику звука. Казалось, где-то там, за белесой пеленой, безумный дворник царапает граблями голый асфальт.