– А из деревни в лес только одна дорога? – спросил Гордей Бессонов.

Савельев посмотрел на него и ответил:

– Это можно узнать у князя Лаперина.

Вперед выступил касимовский татарин Гардай.

– Нечего его спрашивать. Мы с Рустамом, когда еще в Касимове служили, бывали тут, ловили одного изменника. У болота, которое в лесу, недалеко от Тихомировки, и прижали. Не захотел он сдаваться, полез в болото и утонул. Так я скажу, что от деревни в лес только дорог, по которым спокойно проедет повозка, идет никак не менее пяти, а троп так вообще не счесть. По ним отряд всадников пройдет легко, а кони у главаря шайки есть. Зачем ему затруднять путь, тащить с собой повозку? Уходить отсюда надо скрытно, иначе можно на большую беду нарваться. Главарю разбойников это совсем не нужно.

Савельев кивнул и сказал:

– Икрам, благодарю тебя. Значит, мое предложение не подходит. Все пути отхода из деревни на запад и юго-запад мы закрыть не сможем.

– Точно так, воевода, – подтвердил татарин.

Дмитрий принял решение. Оно пришло к нему в последний момент.

– Тогда назначаю отряд, который будет действовать в Тихомировке: я, Влас Бессонов, Истома Уваров, Надежа Дрозд и… – Савельев осмотрел дружину.

Горбун вновь подался вперед и пробасил:

– Князь, не обижай!

Дмитрий улыбнулся.

– И Осип Горбун.

Физиономия богатыря расплылась в довольной ухмылке.

– Благодарствую, воевода.

– Ты так говоришь, словно я тебя домой, на Москву отправляю, а не в бой собираюсь послать.

Кузьма Новик усмехнулся и заявил:

– А ему, Дмитрий Владимирович, на Москву сейчас и не надо. Он оттуда бежал как угорелый.

– Почему так?

– Да торговка Клавка, с которой он любовь крутил, прознала, что Осип бросить ее надумал, и решила прибить его. Так она и сделала, швырнула в него топор, да вот самую малость промахнулась. Он совсем рядом с башкой нашего друга Осипа пролетел.

Дмитрий посмотрел на Горбуна и заявил:

– Да, Осип, повезло тебе, уцелел в такой заварухе, сумел ноги унести. Ну да ты не кручинься. Как стемнеет, на разбойниках в Тихомировке душу отведешь, сполна отыграешься. А теперь все! – Князь Савельев резко повысил голос. – Хватит болтать! Я к вельможам. Дружинникам, назначенным в отряд, быть под рукой, у здания, с конями, остальным отдыхать. Гордей!

Бессонов-старший ответил:

– Да, князь!

– Займись людьми!

– Слушаюсь, воевода!

Гордей начал называть имена ратников, определенных в отряд, Дмитрий же прошел в мастерскую.

Крылов взглянул на него и осведомился:

– Ну и чего ты придумал, воевода? Теперь-то расскажешь?

Ответные слова Савельева ошарашили не только его:

– До темноты спасти семью князя Лаперина невозможно. Я уже не говорю о захвате Табачника, главаря шайки.

– Но, Дмитрий Владимирович, как стемнеет, Табачник убьет семью и уйдет. Аркадий Дмитриевич говорил, что если тот слово дал, то обязательно его сдержит. Отчаянный разбойник, – произнес Крылов.

Дмитрий вздохнул и спросил:

– Так какого черта ты, князь, этого отчаянного разбойника держал своим первым помощником в вотчине?

Лаперин обхватил голову руками и проговорил:

– Все пропало. Придется мне идти к Табачнику, а там уж будет как Бог даст.

– А там Табачник прибьет тебя, князь, заберет жену, дочь с сыном и спрячется в лесу. Мы даже засаду выставить не сможем, так как дорог и троп там слишком много. Уйдет душегуб с деньгами и ясырем, как говорят татары, в Литву. А там твоя жена и дочь с сыном вполне могут стать настоящим товаром. Людей, желающих купить невольников, везде полно, и все мы об этом прекрасно знаем, – сказал воевода особой дружины.

Крылов посмотрел на него и заявил:

– Но должен же быть какой-то выход из этого положения, Дмитрий Владимирович.