Марио не было видно. Я поднялся на ноги и огляделся по сторонам. А вот и он, спит, свернувшись калачиком, на корме. Не успел я его окликнуть, как он открыл глаза, словно пес под пристальным взглядом хозяина.

– Синьор, – сказал он. – Вы уснули, я тоже уснул.

Сон в неурочное время считается делом курьезным, и мы оба расхохотались.

– А где синьора? – спросил Марио. – Она тоже спит? Или все еще ловит кота?

Мы вгляделись в глубь острова, который был гораздо темнее, чем окружавшее его небо.

– Она была там. – Марио показал пальцем. – Но теперь я ее не вижу.

Я крикнул:

– Анджела!

Ответа не было. Ни звука, ни шороха. Только легкие волны тихонько плескались о борта гондолы.

Мы с Марио переглянулись.

– Будем надеяться, с ней ничего не случилось, – сказал он. В его голосе явственно слышались нотки тревоги. – Этот кот был довольно свирепым. Хотя он же мелкий, он ничего ей не сделает, да?

– Конечно нет, – ответил я. – Хотя он мог ее поцарапать, когда она заглянула… в одну из тех ям.

– Она собиралась его убить? – спросил Марио.

Я молча кивнул.

– Ha fatto male[7], – произнес он. – В этой стране кошек не убивают.

– Позови ее ты, Марио, – раздраженно проговорил я. – У тебя голос громче.

Марио послушно окликнул Анджелу – его мощный вопль мог бы поднять мертвецов из могил. Но ответа по-прежнему не было.

– Ладно, – проговорил я с преувеличенной бодростью, пытаясь скрыть нарастающее беспокойство. – Пойдем ее искать. Надо поторопиться, иначе мы опоздаем к ужину и синьор будет волноваться. Надо же, как она крепко спит!

Марио не ответил.

– Avanti! – сказал я. – Andiamo! Coraggio![8]

Я не понимал, почему Марио, всегда выполнявший любой приказ без промедления, даже не сдвинулся с места. Он смотрел прямо перед собой.

– Там на острове кто-то есть, – сказал он, помедлив. – И это не синьора.

Надо сказать, к нашей чести, мы не медлили ни секунды и уже через пару минут высадились на берег. К моему удивлению, Марио взял с собой весло.

– У меня есть складной нож, – сказал он. – Но лезвие маленькое. Вот такое. – Он оттопырил мизинец.

– Это был человек? – спросил я.

– Голова вроде бы человеческая.

– Но ты не уверен?

– Нет, не уверен. Он передвигался не как человек.

– А как?

Марио наклонился и прикоснулся свободной рукой к земле. Я подумал, что это странно. С чего бы вдруг человеку передвигаться на четвереньках? Разве что он не хотел, чтобы его кто-то увидел.

– Наверное, он приехал, пока мы спали, – сказал я. – Причалил с другой стороны. Там наверняка будет лодка. Потом сходим, посмотрим. Но сначала поищем синьору.

Мы подошли к месту, где в последний раз видели Анджелу. Трава была истоптана и примята. Анджела оставила на земле носовой платок, словно хотела отметить место. Других следов не было.

– Ладно, пойдем посмотрим на его лодку, – предложил я.

Мы вскарабкались на земляной вал и двинулись вдоль изогнутой линии берега, спотыкаясь о кочки, невидимые в темноте.

– Здесь нет, здесь нет, – бормотал Марио.

С вершины насыпи нам были видны россыпи огоньков, мерцающих над лагуной: Фузина – в трех-четырех милях слева, Маламокко – в трех-четырех милях справа, а впереди – Венеция, плывущая на воде, словно рой светлячков. Но никакой лодки у берега не было. Мы с Марио озадаченно переглянулись.

– Значит, он прибыл не по воде, – наконец заключил Марио. – Значит, он был здесь все время.

Я спросил:

– Ты уверен, что это была не синьора? Может, ты не разглядел в темноте?

– Синьора была в белом платье, – сказал Марио. – А этот весь в черном. Или, может, он сам чернокожий.

– Поэтому мы его и не видим.

– Да, мы не видим. Но он-то нас видит.