Считалось, что, когда настанет момент последней битвы Земли, все гильдии будут мобилизованы, за исключением Наблюдателей. Мы, которые так долго держали периметр обороны, не были задействованы в стратегии битвы. Подача сигнала тревоги освободила нас от дальнейших обязательств. Теперь настало время гильдии Защитников показать свои умения. Они целых полцикла планировали свои действия во время войны. Какие планы они озвучат сейчас? Какие действия предпримут?

Моей единственной заботой было вернуться в гостиницу и переждать кризис. Бессмысленно было думать о том, чтобы найти Авлуэлу, и я последними словами отругал себя за то, что в этот момент всеобщего хаоса дал ей ускользнуть. Обнаженная, беззащитная, куда она пойдет? Кто защитит ее?

Со мной едва не столкнулся какой-то Наблюдатель, с безумным взглядом волочивший за собой тележку.

– Осторожно! – рявкнул я. Он поднял голову, запыхавшийся, растерянный.

– Это правда? – спросил он. – Неужели это тревога?

– Разве ты не слышишь?

– Но настоящая ли она?

– Ты знаешь, как это выяснить, – ответил я и указал на его тележку.

– Говорят, что человек, который подал сигнал тревоги, был пьян, старый дурак, которому вчера дали от ворот поворот в нашей гостинице.

– Возможно, – согласился я.

– Но если тревога настоящая?!

– Если это так, – улыбаясь, сказал я, – то теперь мы все можем отдохнуть. Хорошего тебе дня, Наблюдатель.

– Твоя тележка! Где твоя тележка? – крикнул он мне.

Но я шагнул мимо него, к внушительной резной каменной колонне какой-то реликвии Имперского Роума. На ней были вырезаны древние картины: сражения и победы, иностранные монархи в цепях позора, которых гнали по улицам Роума, торжествующие орлы, прославлявшие имперское величие. В моем странном новообретенном спокойствии я на какое-то время застыл перед каменной колонной, восхищаясь ее искусно выполненными гравюрами. Внезапно ко мне бросилась фигура, в которой я узнал Базиля-Летописца.

– Как своевременно ты пришел! – поприветствовал я его. – Будь добр, объясни мне эти изображения, Летописец. Они приковывают мой взор и пробуждают во мне любопытство.

– Ты с ума сошел? Или ты не слышишь сигнал тревоги?

– Это я его дал, Летописец.

– Тогда беги! Захватчики наступают! Мы должны сражаться!

– Только не я, Базиль. Я свое дело сделал. Расскажи мне лучше об этих изображениях. Кто все эти побежденные цари, эти униженные императоры? Конечно, человек твоих лет не будет сражаться.

– Мобилизованы все!

– Все, кроме Наблюдателей, – сказал я. – Выкрои минутку. Я снедаем желанием узнать как можно больше о тех древних временах. Гормон исчез, так что стань моим проводником по этим канувшим в прошлое циклам.

Летописец упрямо покачал головой, обошел меня и попытался скрыться. Я бросился к нему в надежде схватить его за тощую руку и остановить, но он ускользнул от меня, и я поймал лишь его темный платок, который остался в моих руках. Он же бросился наутек со всех своих тощих ног и вскоре исчез из вида. Я пожал плечами и осмотрел шаль, которую так неожиданно приобрел. Она была пронизана мерцающими металлическими нитями, образующими причудливые узоры, которые дразнили мой глаз: казалось, будто каждая такая нить исчезала в ткани, чтобы затем появиться в какой-то совершенно невероятной точке, подобно династическим линиям, столь неожиданно возрождавшимся в далеких городах. Мастерство ткачей было выше всяческих похвал. Я неторопливо накинул шаль себе на плечи.

И зашагал дальше.

Мои ноги, которые ранее в тот же день были готовы отказать мне, теперь отлично мне служили. С новообретенной энергией молодости я пробирался сквозь охваченный хаосом город, не испытывая затруднений в выборе дороги. Я направился к реке, затем перешел ее и на другом берегу поискал дворец принца.