– Можешь попытаться, – разрешил Рокхерст, ощущая прилив сил, как всегда перед битвой.

– Пока еще рано, юнец. Ты не женился. Не произвел на свет наследника.

– Откуда ты знаешь?

– О, ты скачешь из одной постели в другую и пока не нашел себе жены. Не нашел той единственной женщины, которая бы затронула твое лилейно-чистое сердце. А если бы нашел, ощутил бы ее запах… как и запах ее страха. И тогда мне доставит величайшее удовольствие убить ее только ради того, чтобы увидеть, как ты корчишься от боли, потому что отказал мне в том, чего я хотел больше всего на свете.

– Это кошмар, – твердила себе Гермиона, щипля руки, в надежде что проснется. Но вместо того чтобы спастись из темного сонного царства королевы Маб, она всего лишь наградила себя десятком синяков.

Нет, она не спит! И это кошмарное создание, стоящее перед Рокхерстом, вполне реально!

Но этого быть не может! Да ведь он настоящий, ужасный, злобный и коварный дьявол, которым ирландская нянька пугала Гермиону, ее сестер и братьев, когда те озорничали.

Высокий, элегантно одетый, похожий на величественного принца древности, Милафор был также высок, как граф, а может, и чуть повыше. И двигался как один из тех огромных котов, которых Гермиона видела в Тауэре. Одни только золотистые волосы, ангельскими волнами ниспадавшие до плеч, способны очаровать любую лондонскую дебютантку!

Но это создание явилось не с небес, ибо Гермиона остро ощущала зло, льнувшее к нему так навязчиво, как те цветочные духи от Флорес, которыми пользовался лорд Хастингс.

– Милафор! – воскликнул Рокхерст. – Мне надоели твои угрозы и фальшивые уверения в дружбе! – Он показал острием Карпио на светящееся отверстие в противоположной стене. – Возвращайся назад и развлекай своих приятелей в аду сказками о былой отваге. Ты не убивал моих родственников вот уже почти триста лет.

– Забавно, Паратус, весьма забавно.

Милафор покачал головой и взглянул поверх плеча графа.

– Как насчет этой? – спросил он, ткнув пальцем в Гермиону. – Могу я убить ее?

Убить ее?!

Гермиона старалась дышать ровно и не впадать в панику. Милафор обратил на нее свои горящие красным цветом глаза. А ей ужасно хотелось объяснить графу и этому мерзкому убийце, что, загадывая желание, она не думала о смерти, совсем не думала!

Но она подозревала также, что они вовсе не посочувствуют ее страданиям, поскольку сами поглощены своей кровавой распрей в духе Монтекки и Капулетти.

Так что, прежде чем ее примутся убивать, нужно придумать какой-то предлог и откланяться.

Она была так напугана, что коленки тряслись еще сильнее, чем в ту первую ночь, когда она приехала в «Олмак».

Гермиона буквально слетела с крыльца и пустилась бежать, однако тут же споткнулась о брошенный графом арбалет.

Рокхерст повернулся на шум. Гермиона мгновенно застыла.

– Милафор, что это еще за дьявольский трюк?

– Как? – удивился противник. – Вы ее не видите?

Губы его медленно растянулись в хитрой улыбке.

– Какой приятный сюрприз! Подойди, солнышко! – окликнул он Гермиону. – Поговори с Паратусом. И покажись, какая ты есть.

Гермиона упрямо покачала головой, едва сдерживая дрожь страха. Перед ней впервые в жизни предстало воплощенное зло. Каждая частичка тела Милафора была пропитана этим злом, но она не могла оторвать от него глаз, и гипнотическая летаргия неспешно разливалась по ее венам, унося страх.

– Иди ко мне, – шептал ей в уши голос, – я не причиню тебе зла, дитя мое.

Она сама не поняла, как шагнула вперед. Отчаянно цепляясь за остатки воли, Гермиона пыталась рассмотреть испорченную туфельку, но взгляд Милафора держал ее в плену. Эта тварь управляла ею, словно марионеткой. Кроваво-красный огонек в глазах стал веревкой, которая накрепко их связала. Стоило Милафору протянуть руку, как Гермиону неудержимо потянуло к нему.