Кристина задумалась. Газета не должна была оказаться в сейфе ни при каких обстоятельствах. Хотя бы потому, что отец не читал новости с бумаги. Всю информацию, которая была ему необходима, он получал из Интернета.

Она потянулась к своему любимому «маку». К компьютерам привязываешься как к людям. Кристина обожала свой «МакБук» – двухъядерный процессор, основание, выполненное из цельного куска пластика, шестьсот гигов встроенной памяти и четыре гига оперативки. Когда она касалась молочно-белого пластика, то испытывала почти сексуальное возбуждение. Даже западающая клавиша «Ctrl» слева не могла это испортить.

Однажды Кристина прочитала интервью Стива Джоббса, в котором тот иронично откомментировал программные обновления у его конкурента – «Майкрософт»: «А мы сделаем такие иконки, что вам захочется облизывать экран». Временами Кристина готова была делом подтвердить это провокационное заявление.

Лишенная сентиментальности в жизни, она млела от своего «мака» и от интерфейсов некоторых сайтов в Сети. Но сейчас ей был необходим рабочий инструмент – социальные сети.

Года три назад, впервые зарегистрировавшись в социальной сети, Кристина с интересом вглядывалась в лица людей, которым ежедневно предлагала дружбу. Она сравнивала увлечения, взгляды, способ жизни и, только почувствовав живой интерес к персонажу, нажимала кнопку «добавить в друзья». Она выбирала. А если выбирали ее, вела себя с претендентами как невеста на смотринах – строго, щепетильно, с отстраненным достоинством. Никаких вульгарных букетов и подмигиваний. Она никогда не называла людей из «Фейсбука» друзьями. Исключительно – «люди из френдленты». Иногда ей казалось забавным, что у нее так много этих «людей из френдленты». Возможно, некоторые из них называют ее другом. Говорят своим знакомым, показывая ее фото с группой на сцене ночного клуба: «Это Кристина, моя подруга из Швеции. Она круто поет и участвует в акциях протеста!»

В реальной жизни только одного человека она могла с полным правом называть другом. Ганди часто посмеивался над ее увлеченностью сетевым серфингом. Он называл их участников «чокнутыми эксгибиционистами», а сами Сети считал новым маркетинговым адом. «Это же сектантство в чистом виде, Пышечка! Тебя вербуют, подсаживают на какие-то темы, которые тебе даром не нужны! А затем впаривают все, что нужно. Вечеринки, музыку, фильмы, вещи, идеи, симпатии, мировоззрение… А ты ведешься, глупая, как такса на поводке! Начинаешь жить не своей жизнью. Тебя использует какая-то социальная сеть. Это новая форма тоталитаризма! Хорошо, хоть Оруэлл не видит… Даже стыдно сидеть рядом с тобой!»

Впрочем, именно «Фейсбук» подарил Кристине еще одного человека, которого она хотела бы считать другом. Она мечтала, что когда-нибудь встретится с ним в реальной жизни. И он окажется таким же забавным, непредсказуемым, а главное, верным и полезным, как в Сети. Он зафрендил ее пару лет назад. Или – она его, Кристина не помнила точно. Ее в те дни одолевала тоска по записям и выступлениям на сцене. «Сливы» после отъезда гитариста Моруша окончательно развалились, навсегда оставив Кристине привкус алюминиевой оплетки микрофона во рту, орущей толпы под сценой и еще чувство поражения и пустоты. Она решила попробовать выступать сольно. Сразу встал вопрос о репертуаре. Кристина отключила телефон, накупила еды в «Чайна-Тауне» и засела на неделю дома.

Когда нам что-то не дано, важно вовремя понять это и перестать тратить время на бесцельное карабканье по отвесной стене. Кристина часами комбинировала аккорды на синтезаторе, перебирала гитарные струны, читала Каммингса, Одена и Уолкотта в надежде проникнуться поэтическим вдохновением. Тщетно! За неделю она не сочинила ни одной приличной песни. Руки опустились! А петь так хотелось. Кристина почти смирилась с тем, чтобы пойти проситься в клубные кавер-группы, исполнять чужие хиты, пока публика накачивается алкоголем и кривляется, изображая танцы.