– Вон стоит, я всего глоток из той чашки выпил.

– А чистой чашки, как всегда, нет?

– Как всегда, нет, ты угадала. Давай я возьму три, но снимки напечатают немного меньшими.

– Э, нет, так не пойдет! Я девкам на подиуме обещала, что их лица будут видны. Они специально два часа красились. А ты хочешь три на четыре напечатать и их этим удовлетворить. Они же нас с тобой разорвут и больше никогда у меня сниматься не станут.

– Ладно, не кипятись. Кстати, вот деньги, – конверт лег рядом с кофром. – Можешь не считать, плачу, как всегда, щедро.

– Сейчас узнаем границы твоей невиданной щедрости, Дмитрий.

Конверт оказался запечатанным. Разрывать его Катерине не хотелось, она помяла конверт пальцами и бросила в кофр.

– Катя, ты так деньгами швыряешься, словно тебе такие пухлые конверты в местах двадцати дают и все в долларах.

– Да у меня таких плательщиков, Дима.., смотри, – и Катерина вытащила несколько конвертов, правда, все они оказались разорваны и пусты. – Видишь, сколько?

– Вижу. Ты, наверное, уже два месяца бумаги из кофра недоставала.

– Доставала, – Катя села в кожаное кресло, ужасно неудобное, холодное и жесткое, закинула ногу за ногу. – Может, сигаретой угостишь? Только пепельницу с бычком ко мне не пододвигай и не говори, что сделал из него всего лишь одну затяжку.

– Сигарет у меня, между прочим, в изобилии, а вот кофе больше нет, потому я тебе свой и отдал, от сердца оторвал. Негативы, кстати, где?

– Возьми, – из сумки выпорхнул конверт и лег на стол. – Чем ты тут сегодня занимаешься?

– Ты же видишь, курю, кофе пью, с такими, как ты, разговариваю, торгуюсь.

– Таких, как я, положим, больше нет.

– Это точно, – хмыкнул Дмитрий, – тебя одной на всех хватит в смысле работы и в смысле достачи.

– Что тебе еще надо?

– Ничего не надо. Почему ты спросила, уезжаешь куда-нибудь?

– Можно сказать, улетаю к карабасам-барабасам в камуфляже.

– Ой-ля-ля, – не удержался Дмитрий и схватился руками за голову, – ты что, с ума сошла? Тебе что, здесь работы мало или тебя на солененькое потянуло? Кровушки решила испить?

– Да нет, Дима, на зелененькое. Просто очень выгодный заказ, англичане предложили подскочить в Чечню на недельку. Они все оплачивают – билеты, суточные, командировку. Сказали даже, что взятки шариатским чиновникам и те оплатят.

– Сумасшедшая! Я всегда всем говорил, что Ершова – баба ненормальная, но не до такой же степени! Они же нелюди, они звери.

– Брось ты! Нормальные люди, хорошие мужики. У меня, кстати, в Грозном знакомых куча.

– Живых? – саркастически усмехнувшись, спросил Дима.

– Живых, конечно.

– Я не спрашиваю, Катька, сколько тебе денег посулили, но, думаю, не очень много. И надо тебе свою молодую жизнь, свое красивое тело под пули подставлять! Что твой Варлам на это сказал?

– Он ничего не говорит, он не знает. И вообще, ему сейчас не до меня. Коллекцию клепает.

– Что-нибудь хорошее или опять космические мотивы его одолели?

– Нет, с пришельцами покончено. Свозил коллекцию во Францию и пролетел как фанера. Я ему говорила, что после фильма «Армагеддон» лучше с космической темой не высовываться. Какие бы у тебя девки раскрасавицы ни были, лысого Брюса Уиллиса им не переплюнуть. Хотя каталоги моделей одежды получились очень красивые.

– Но каталоги – это же не его заслуга. – Меньшов закурил очередную сигарету. – Если бы не ты, Катя, сидел бы твой Варлам в глубокой заднице, ему даже малиновые пиджаки шить никто не доверил бы. Кстати, поздравляю тебя с присуждением премии.

– Спасибо. Но это не премия, а приз.

– Какая разница?

– Премия подразумевает деньги, а приз – только признание.