Нет уже больше мочи
Руки себе выкручивать.
Боязно мне и холодно,
Дети и те – домой.
Будет кому-то голодно
И без меня зимой.
Ладно, что неприметная,
Но вобрала тепло.
Я же почти бессмертная,
Всем холодам назло.
Всем им, не замечающим,
Жаждущим песню спеть.
Сколько же мне кричать ещё,
Сколько на них смотреть?!
Что ж мне, до смерти, что ли
Век одинокой жить,
В пёстрой листве от боли
Слёзы на землю лить?!
Что-то тут бесчеловечное,
Похожее на искус,
Быть и лозою вечною,
Вечною, как Иисус.
Небо спустилось птицами
В этот промозглый сад.
Плачется, не летится им —
Грозди ещё висят.
Зелёная повесть
I
Жизнь оказалась лицемерной!
А, может быть, такой была?
И не спала она, наверно.
Пожалуй, точно, не спала.
Я зелен был, был мне неведом
Стон звёзд мерцающих во мгле,
Стон ночи, дерева, их беды,
Стон скорбных песен на земле.
Душа была зелёной, лето,
Да все таким казалось мне.
И начиналась повесть эта
В зелёной сказочной стране.
Ii
Но дни текли и в диком поле
Пожухла от жары трава.
И накопилось столько боли
Во мне, что выжил я едва.
Я шёл, душой охладевая,
Куда я шёл, ещё не знал.
Себе отчёта не давая,
Смысл на бессмысленность менял.
Iii
Травою поле зарастало,
Не отмирая от корней.
Я находил себя и стало
Мне говорить непросто с ней.
Трава росла всё глубже, глубже,
Словами сердце леденя,
Она встречала чьи-то души,
Глаза ушедших от меня.
Тяжёлым соком истекая,
Трава пока ещё жила.
Но у меня душа другая,
Хоть и зелёная была.
Iv
Я забытый, словно гвозди
В плоти древнего креста.
Чьи-то кости на погосте
И не видно ни черта.
Одинок, как этот воздух,
Солнце красное зову.
С неба сбрасывают звёзды,
Как сгоревшую траву.
Солнца нет, на сердце серо,
Но вблизи шумит трава.
И какой измерить мерой
Поминальные слова?
Пролетают дни и ночи,
Память сердца вороша.
Жизнь ломает позвоночник,
Холодна моя душа.
V
Я уже и сам не знаю,
Жив ли я и что со мной,
Или поле вспоминает
О прошедшем за спиной?
Но ведь это было, было,
Было, будто бы вчера:
Жизнь меня с размаху била
И бросала в клевера.
И как пыльная лавина,
Перейдя мою судьбу,
В сети прочные ловила,
На своём несла горбу.
Неужели нет дороги,
Нет уже пути назад,
Если кровоточат ноги
И глядят во тьму глаза?
Я библейские страницы
До единой бы порвал,
Если б в юность возвратиться
Мне Господь возможность дал.
Vi
Возврата нет. Я заблудился в поле,
И тень моя свернула в зеленя.
И ни души… Орёл, червяк… На воле
Следы мои пасутся без меня.
Ещё живу, а времени не стало,
Чтобы запеть и голос свой падать.
Но я спою, пора уже настала,
Пора уже хоть тут не опоздать.
«Душа моя зелёная и лето!
Храни вас Бог от бед и неудач!
Пока ещё поёт перо поэта,
То он ещё и радостен, и зряч».
Vii
И жизнь свою изящно выгнет шею,
С такой любовью глянет на меня!
И вальс забытый мы станцуем с нею,
Пока ещё не на закате дня.
А дальше будет много-много сказок,
Покинут боли, подлости и грусть,
Пока не надорву гортанных связок
И в небеса орлом не вознесусь.
Изгнание из ада
И мне сказали: «Уходи!
Тебе сюда пока не надо,
Ступай себе и часа жди!»
И затворили двери ада.
И я пустыню пересёк,
Хромое солнце утром встретил.
Я понял, срок мой не истёк,
Что поживу ещё на свете.
Со мной не будет ничего,
Пока живу, пока страдаю,
Пока не встречу я Его,
Пока Его не повидаю.
И тут мне кто-то говорит:
«Ты потому, наверно, грешен,
Что плакал или делал вид,
И слёзы лил, а был успешен.
А слёзы превращались в соль,
Их ветер гнал всё дальше в поле.
И доставляли слёзы боль
Тем, кто не видел этой соли.
Безвкусным хлеб был у детей,
Безвкусною у взрослых рыба.
Щепотка щедрости твоей
Была как каменная глыба.
Всю жизнь проплакать не дано,
Воды в глазах не так уж много,
Ты семь потов пролей мне, но
Соль собери и дай в дорогу!
Вон, видишь, юноша идёт,