На кухне ночная смена готовила ужин в постель для молодоженов из Германии, живших в бельэтаже: бифштекс по-татарски для жениха, копченая семга – для невесты и бутылочка «Мерсо» для обоих – для разжигания пыла.

Австриец Альфред, ночной официант, изящными пальчиками поправлял складки на салфетках. Для пущей романтики он поставил и вазочку с камелиями. Альфред – неудавшийся танцовщик; заполняя документы, он по-прежнему писал о себе – «артист».

– Бомбят Багдад, – сообщил он с удовольствием. – Они их проучат.

– Из Башни что-нибудь заказывали?

Альфред глубоко вздохнул и принялся перечислять с улыбочкой, которая была ему уже немного не по возрасту:

– Три копченых семги, рыба с чипсами по-английски, четыре бифштекса из вырезки и двойной морковный пирог. И еще порция крема, который вы называете «взбитые сливки». Морковный пирог его высочество заказали из каких-то религиозных соображений. Так они мне сказали. И от герра майора, по указанию его высочества, пятьдесят франков на чай. Вы, англичане, когда влюблены, всегда даете на чай.

– Всегда? – удивился Джонатан. – Что-то не припомню.

Он поднялся по главной лестнице. Роупер, конечно, не влюблен. Для него это род охоты. Может, нанял ее в каком-нибудь агентстве, где берут девочек на ночь.

Джонатан был уже перед дверью, ведущей в главный корпус. У новобрачных, заметил он, и обувь новая: фирменные черные ботинки жениха с пряжками и золотые сандалии невесты валялись там, где их бросили. Приученный к порядку, Джонатан нагнулся и поставил их ровненько у двери.

В мансарде Джонатан приложил ухо к двери фрау Лоринг и услышал гнусный голос британского эксперта по военным вопросам – работало кабельное телевидение. Он постучался.

Фрау Лоринг была в домашнем халате покойного мужа, наброшенном поверх ночной рубашки. На плите кипел кофе. Шестьдесят лет, проведенных в Швейцарии, не испортили ни одного ее верхненемецкого взрывного согласного.

– Они совсем дети. Но – воюют, значит, мужчины, – сказала она с идеальным произношением своей матери, ставя чашку перед Джонатаном.

Эксперт-комментатор с фанатическим усердием передвигал игрушечных солдатиков в ящике с песком.

– Кто нынче в Башне? – спросила фрау Лоринг, прекрасно осведомленная обо всем и без собеседника.

– Да какой-то английский магнат со свитой. Роупер. Мистер Роупер и иже с ним. И еще одна дама, вдвое моложе его.

– Говорят, шикарная женщина.

– Не обратил внимания.

– И неиспорченная. Естественная.

– Знают, наверное, что говорят.

Фрау Лоринг внимательно посмотрела на него, как смотрела всегда, когда Джонатан разыгрывал безразличие. Казалось, она лучше знает его, чем он сам.

– Вы прямо горите сегодня. Улицу можно освещать. Что с вами творится?

– Просто снег идет.

– Как чудно, что русские теперь с нами. Разве нет?

– Это большой дипломатический успех.

– Это чудо, – поправила фрау Лоринг. – А в чудо как раз никто и не верит.

Она налила Джонатану кофе и усадила в его обычное кресло.

Телевизор был огромен – огромнее, чем любая война. Солдаты весело махали руками из бронетранспортеров. Все больше ракет летело прямехонько в цель. Шуршали гусеницы танков. Толпа радостно приветствовала президента Буша и не хотела его отпускать.

– Знаете, что я чувствую, когда смотрю на все это? – спросила фрау Лоринг.

– Еще нет, – сказал Джонатан вежливо. Но фрау Лоринг будто забыла, что хотела сказать.

А может быть, Джонатан просто не услышал, потому что прямолинейность фрау Лоринг невольно напомнила ему Софи. Радость удовлетворенной любви к ней забылась. Даже Луксор забылся. Он снова был в Каире. Финальная сцена трагедии.