А приму-ка я душ! Когда еще получится… И чайник поставлю. И позвоню братцу.

– Дарова! Рад, что ты живой! Пока не забыл – у меня на мобиле 17 рублей осталось – если сможешь, накинь на счет, скоко не жалко.

– Свинина ты, братец! А чего сам не смог?

– Дык и денег у меня с собой не оказалось, да и уйти я сейчас не могу. Мы тут облажались немного. Гутковский таки отчудил. Открыл дверь и приказал кадаврам лечь на пол и не валять дурака.

А дальше прозектор прыгнул – и так, скажу, душевно прыгнул, что Гутковскому полморды снес. Этот козел даже пистолет не вынул. Ну, а следом и остальные поперли.

И тоже шустренько так. Короче говоря, я сейчас сам в морге – вместе с Мишкой Тихоновым. Мы тут заперлись. А кадавры – по Петергофу гуляют. Такие пироги.

– Это ж как у вас так вышло?

– Да просто: мужики стали по прозектору лупить из всех стволов, аж клочья полетели. Я им говорил, что в голову лупить надо, но знаешь – тут было от чего растеряться. Не попали ему в голову.

Он, естественно, на них кинулся – прозектор у меня и при жизни подраться не дурак был. Они от него, он за ними. Бомжики тоже вылезли и тоже очень шустренько, знаешь ли, – эти за Гутковским увязались: он на четвереньках ухитрился еще метров сто пробежать, пока они его не догнали. Ну, а мы с Мишкой от страха бежать не догадались – и оказались с другого края этого веселья. Как я заскочил в морг – сам не знаю, ну а он за мной. Правда, со всем этим весельем у него всего два патрона осталось. В общем, почти комфортно. Но что делать – неясно. Я тут звонил, кому мог – деньги и кончились. Обещали помочь, но ближе к утру разве что смогут. По городу-то чертовщина творится.

– У вас там безопасно? Жратва, вода есть?

– Ну, если б не соседушки пахучие, то лучшего и желать нечего – зданьице старое, кирпичное. На окнах решетки – трактором не выдернешь. Двери тоже старые, так что не взломаешь запросто. Из жратвы три бутерброда моего прозектора. С сыром. Ну, и кран с неисчерпаемой водой. Телефон вот сдох. Так как Тихонов на бутеры не претендует – деликатный, видишь ли, сотрудник милиции – то по моим меркам дня на два хватит.

– А у этого Мишки телефон-то есть?

– Есть, но тоже счет обнулен. Нас вообще-то пообещали выручить, но пока, знаешь, никто не добрался.

За это время добираюсь до компа. Процент за перевод веб-мани на братцев счет просто грабительский, но зато быстро, да и нет у меня наличных лишних.

– Я тебе денег закинул, так что скоро получишь. А вообще – я тут с охотниками из оружейного магазина связался, и ты у Михаила этого узнай – может, кто там из охотников есть? На ментов я бы не рассчитывал – они вместе с медиками уже сейчас понесли такие потери, да и работы у них до дури. Охотники нужны – и есть надежда на то, что ночью холоднее, так эта шантрапа дохлая не так подвижна будет.

– Ага, понял. Я думаю, что пока тут отсидимся. А из охотни…

Кончились 17 рублей, похоже. Теперь в теплый сортир, душ и наконец-то – пожрать, а то ведь весь день возможностей не было. Эти радости жизни незаметны, когда пользуешься ими ежедневно. Но у меня был подходящий опыт, чтобы сейчас ценить и теплый сортир, и теплый душ с электрическим освещением. Достаточно недельку посидеть в полевых условиях с оттенком свинства – и быстро поймешь радость от цивилизации. Ну, а уж вкусная еда… Это ж самое интимное общение со своим дорогим организмом. Просто праздник какой-то!

Ага, вот, понимаю, наконец, почему это бомжи только в морге обернулись. Видно, подзамерзли они в своем дачном домике, потому и довезли их спокойно, и сгрузили. Как мороженое мясо. Как лягушек в зимнем анабиозе. В морге они и отогрелись. И обернулись – на радость санитару. Братец рассказывал, что прозектором он своего санитара называет – тот не любит, чтоб его звали санитаром. Не любил, то есть. И получается, что прохладная погода – очень большое благо пока…