– Так в чем суть? Не стесняйтесь, выкладывайте.

– Меня зовут Вика, я заблудилась. Где я, а?

Вот хрень, может, она таблеток наглоталась, вон глаза какие.

– То есть как это заблудилась? Вы что, не знаете, где находитесь?

– Я помню, пришла домой (только вот откуда?), прошла в свою комнату. Папы дома не было. Мне стало очень плохо, закружилась голова. Я села на диван, и вот я уже здесь. Странно, правда? И у меня с собой ни телефона, ни денег. Можно я от вас позвоню?

– Да, пойдемте, я вам свой телефон дам. А вы вообще ничего не помните? Даже не подозреваете, где вы?

Мы шли к посту, и она, смешно повернув ко мне голову, остановилась. В интонации задаваемых мною вопросов Вика уловила скрытую подсказку и поэтому еще раз переспросила:

– Где я?

– Только не надо бояться, вы в морге, моя юная леди.

Ее лицо вздрогнуло, как от пощечины, и глаза сделались еще больше, хотя мне с трудом удалось бы представить это еще минуту назад. Она проглотила ставший непрожеванным куском комок в горле и как бы про себя прошептала:

– О господи. Это многое объясняет, – и, уже обращаясь ко мне, попросила: – Это ужас, я хочу, чтобы папа меня быстрее отсюда забрал.

К этому времени мы уже подошли к посту охраны, я перегнулся через раму окна будки и достал свой сотовый телефон.

– Вы помните его телефон? – спросил я, протягивая Вике трубку.

– Конечно помню. – произнесла она сквозь подступавший туман слез.

Ну вот, только этого не хватало. Еще минута – и мне придется утешать эту девушку, при помощи слез стремительно превращающуюся в маленького ребенка. Уж скорее бы за ней приехал ее папаша. Но, к моему удивлению, влага лишь блеснула бриллиантовой росой на ее ресницах, после чего Вика подавила в себе желание разреветься. Она протянула свою ладошку, и, когда ее пальцы коснулись моих, в моей голове взорвалась красная бомба. Единственной мыслью, пронесшейся черным метеором по моему раскаленному до полыхающей белой красноты полотну сознания, стало: «Пиз*ец! Это началось снова!»

– Что ты переживаешь? Подумаешь, со всеми это случается. – говорил молодой симпатичный парень лет семнадцати. Подтянутый, без грамма лишнего жира высокий брюнет. Широкий лоб, черные жгучие глаза, по-настоящему мужской, большой красиво очерченный рот. Самовлюбленный эгоист, с детских лет привыкший получать все, что взбредет в голову. – В конце концов, беременность не чума, пройдет – и не заметишь. – произнеся последние слова, он ухмыльнулся.

– Леша, я боюсь, если папа узнает, он меня убьет, – опустив голову, сказала Вика.

– Сама виновата, предохраняться надо было.

– Что ты такое несешь? Ты ведь у меня первый.

– Не знаю, это ты теперь так говоришь. Извини, верить на слово я не привык.

– Я даже не знаю, куда мне обращаться. В больницу меня, наверное, не возьмут, мне только пятнадцать, да и денег нет.

– Ага, вот мы и подошли к самому главному. Тебе от меня только деньги нужны, да?

– Лешенька, ты же мужчина, придумай что-нибудь! – воскликнула Вика. Так как разговор происходил в уличном кафе около метро в семь часов вечера, народу было предостаточно. Многие из них, услышав девичий вскрик, обернулись и стали смотреть на молодую парочку.

– Не кричи. На тебя люди внимание уже обращают.

– Извини.

– И по поводу мужчины тоже не надо меня разводить. Короче, денег у меня нет, и свою проблему решай сама.

– Леша, мне обратиться больше не к кому, срок уже два месяца. Если отец узнает, он меня заставит сознаться, кто это сделал.

– Сделал что?

Парень разозлился, одновременно в его мозгу промелькнул образ отца Вики. Представив себе воочию ее папашу, он очконул. Они с Викой учились в одной школе, только он на два класса старше, и все без исключения знали ее папу – Виктора Павловича. Личность была поистине колоритная, бородатый мужик под два метра ростом, то ли бандит, то ли старообрядец, чем он занимался, толком никто не знал, но он явно не бедствовал – четырехкомнатная квартира с евроремонтом, дорогие машины, которые он менял каждое лето, часы, одежда экстра-класса. В общем, слухи про него ходили разные. Однажды отец одноклассницы Вики неудачно пошутил насчет его бороды на родительском собрании. Виктор Павлович блеснул своими паучьими глазками из-под густых бровей и произнес: «Грубо вы разговариваете, так можно и беду на свои кости навлечь. Не приведи господь, разобьют, и потом не соберешься, так калекой – перекати тележку и останетесь», – после чего задумчиво покачал головой. И произнес он это таким замогильным голосом, что слова его казались тяжелее камней. У всех сразу пропала охота шутить, включая и злосчастного мужчину, начавшего этот разговор. Этим же вечером, только чуток попозже, после собрания этот мужчина возвращался домой. Припарковав машину, он направился к своему подъезду. Прямо у дверей на него напали и переломали ему и руки, и ноги. Лиц нападавших или нападавшего он рассмотреть не успел. Доказать причастность к этому отца Вики не удалось, хотя все были уверены, что это его жестокая месть за безобидную шутку пострадавшего.