— Но, сука, как, как, блядь, я не понимаю, как Амиров пошел на такое? Зачем ему это?

— Деньги и власть, что тут непонятного? Ему нужно именно это. Боюсь лишь одного, что он пошел не только против нас. Наша договоренность с Сулейманом на партию, которую нам как раз и должен был отгрузить Амиров, может уже не иметь никакого веса. Мы подводим покупателей, а это серьезные люди, их не будут волновать наши проблемы.

Влад метался по маленькому пространству кухни от холодильника до двери, снова повышая голос, бедра были обернуты лишь простыней. Его хоть и сытый после секса зверь просил теперь мести и крови, без разбора готовый всех растерзать и наказать.

— Как пошел против, так и будет на коленях молить о пощаде. Меня больше волнует Суханов, почему Сергей не выходит на связь?

— Да все с ним хорошо, не могут эти черти его прижать.

— Надеюсь.

— А Полинка нереально классная, да? — Влад сказал это, не глядя на Германа, словно самому себе.

— Твой напор ее пугает.

— Я не привык скрывать свои эмоции в отличие от тебя. Вот тебя она точно боится, ее трясет от твоего взгляда.

— Не может этого быть. Я не сделал девочке ничего плохого.

— Да отпусти уже себя, Немец, сколько можно? Пятнадцать лет, срок за убийство мотают меньше.

— Те не мотают, тех давно съели черви.

— То время не вернуть. Ее не вернуть.

— Я знаю.

Повисла тишина, кофе сварился, его аромат заполнил все пространство, проникал в легкие, возбуждал аппетит.

— Соболь, закажи что-нибудь пожрать, а то наша девочка, видимо, на диете.

— Да, я заметил, у нее диета в недотрахе тоже, у меня снова встает, как вспомню, что было недавно.

Герман лишь усмехнулся, налил в чашу кофе, крепкий, без сахара, он обжигал губы так же, как эта девочка своими ласками обжигала его. Он зашел в спальню после того, как убрал их с Владом дорожные сумки и снял верхнюю одежду, еще сходил в ванну, помыл руки и умылся сам.

Он видел, как Полина кончала на губах Влада, как дрожало ее тело, слышал ее стоны. Она правда невероятно красива, когда кончает, Герман не ошибся в своих предположениях. А потом этот сквирт, да, девочка была настоящей находкой. Но ее открытость не имела ничего общего с доступностью и продажностью.

Она совсем другая, та горничная, он даже забыл ее имя, открыто предлагала себя. Но после Полины об нее не хотелось даже мараться, он тогда был полностью удовлетворен, хотел лишь увести эту девицу, выпрыгивающую из трусов, чтобы Полина могла выйти. Он чуть не придушил ее в порыве, когда она содрогалась, кончая на его члене, а он спускал ей глубоко в лоно. Такое с ним бывало редко, обычно все было под строгим контролем.

— А теперь я буду тебя трахать, долго и сильно. Мы будем тебя трахать.

Девушка издает не то всхлип, не то стон, приподнимается на локтях, видит двоих стоящих перед кроватью мужчин. Влад совсем голый, даже тусклый свет проникает в спальню только из коридора, но она отчетливо видит, как дрожит его член, как блестит головка от виднеющейся смазки.

Герман одет, смотрит, склонив голову, а Полину медленно отпускает второй оргазм, она лишь краем сознания понимает, что сейчас будет.

— Иди сюда, Полинка, попробуй сама, какая ты.

Влад дергает ее за руки, заставляя встать коленями на кровать, опускается сам, целует, словно пожирая ее рот. У его губ вкус ее «охренительного» оргазма.

— Сладкая, да? Вот так, пососи мой язык, как ты будешь сосать мой член.

Полина выполняет, это так заводит и срывает все барьеры, его пошлые словечки, она сосет его язык, который совсем недавно вылизывал ее, даря удовольствие.

Грозный рык в самые губы, Полину резко разворачивают, она падает грудью на кровать, попка задрана наверх, ноги раздвинуты. Пальцы Влада скользят по мокрой плоти, он все делает быстро, проникая ими сразу везде, чуть потрахивая ее двумя пальцами, тут же растирая тугое колечко ануса, чуть проталкивая туда одну фалангу среднего пальца.