Получаю по факсу шифровку. Манюськин и Епишка уходят по канализации от преследования. Манюськиной ничего не говорю. Зачем лишние переживания? Еще успеет… Да и не положено. Анализирую предстоящее. Видимо, придется на время залечь. Напишу рапорт на отпуск для восстановления здоровья, а там видно будет. Манюськина говорит, что надо покупать Саньке новую куртку к учебному году. Проза неумолимо вторгается в наши отношения. Это печально. Надвигается осень. Мы пьем коньяк. Кажется, скоро домой…

Снова вижу в окне слегка сгорбленную фигуру Симоны. Она в сером плаще с глубоко надвинутым на глаза капюшоном. Переминается с ноги на ногу и прячется в подъезде. Интуиция подсказывает, что она вооружена. Не исключено, что она связана с исламскими фундаменталистами или… с какой-нибудь левацкой группировкой. Это внушает серьезные опасения. Боюсь за Манюськину. Меня тронуть она не посмеет, хотя кто знает женское сердце… Потом все можно будет списать на ревность.

Манюськина очень талантлива. У нее склонность к языкам и живописи. Шутя освоила австрийский диалект. Сейчас отправилась в музей делать наброски с картин великих мастеров. Они получаются у нее настолько самобытными, что их охотно берут частные галереи. Поэтому мы и можем кое-что себе позволить. Я запретил ей работать на полную мощность. Слишком велик риск привлечь к себе ненужное внимание коллекционеров-фанатиков и других не менее опасных субъектов.

Вижу, Симона приняла решение. Направляется к нашему подъезду. Порядочная конспиративная квартира должна иметь кое-какие секреты. Наша соединена с соседней. Прохожу туда и наблюдаю сквозь глазок за лестничной площадкой. Симона достает связку отмычек и профессионально, бесшумно открывает замки. Затем извлекает из сумочки пистолет. Я неслышно открываю дверь и оказываюсь у нее за спиной. Резко бью по запястью руки, держащей оружие. Пистолет со стуком падает на пол. Симона применяет свой излюбленный прием – удар локтем. Но встречает мой блок.

– Я все равно ее убью! – шепчет она. – Я осталась без денег в чужом городе. Как ты мог?!

Эту песню я уже слышал не раз.

– Ну, до Вены ты все же сумела добраться, – констатирую не без ехидства.

Из ее сумочки выпадает пакетик героина.

– Спасибо господину Носопытину. Одолжил… в счет твоего гонорара, – парирует она.

– А герыч тоже он одолжил?

– Пришлось сесть на иглу… из-за тебя!

– Ну, это уж слишком! – не выдерживаю я. – Ты много себе позволяешь со своим господином Носопытиным! Превратилась в наркоманку и распоряжаешься чужими деньгами.

– Ты сам виноват! Зачем уехал? Неужели она лучше меня?

– А ты, случайно, не хочешь познакомиться с австрийской полицией? – интересуюсь мимоходом.

– Неплохой будет заголовок, – смеется Симона. – Генерала из русской контрразведки преследует бывшая любовница-наркоманка! Немного длинно, зато классно. Да, чуть не забыли самое пикантное. Генерал-то живет-поживает с женой своего лучшего агента. Непростой мужик наш генерал, прямо скажем, непростой!

Так. Она прекрасно обо всем осведомлена. Даже в курсе того, что Мане – мой лучший агент. Недурно. Иногда полезно немного поболтать о том о сем…

– Не волнуйся! Я возвращаюсь домой, – перевожу разговор в иную плоскость.

– Врешь!

– Нет, чистая правда!

– Врешь!

– Нет!

Слегка попрепирались. Наконец я показал ей авиабилеты. Она их внимательно изучила и только после этого с достоинством удалилась, послав мне на прощание воздушный поцелуй и сделав непристойный жест. Естественно, этими билетами воспользоваться мы не собирались. Подтверждались мои худшие опасения. Они действительно собирались все списать на ревность бедной покинутой наркоманки… если бы ее удалось схватить.