Я не оборачивался, боялся обернуться, смотрел неотрывно на дорогу, убегающую под колеса, в голове у меня роились разные мысли. Все случившееся казалось кошмарным сном. Проехав по Лесной дороге, мы свернули на «Александра Невского» и приехали в ведомственную 25-ю медсанчасть от завода «Химконцентратов».

В больнице меня оставили в приемном покое одного, и скоро забыли. Или от холода, или от переживаний этой ночи, меня начал бить озноб. Зуб на зуб не попадал. Я обнимал себя за плечи, нервно ходил из угла в угол и даже приседал, чтобы согреться. Наконец я узнал, что кризис у девушки миновал, и что это было результатом аллергической реакции организма на пыльцу, запахи от болотных растений, и она могла задохнуться. Еще врач назвала ее по имени – Маша. А меня потрепала по голове и шутливо назвала «спасителем».

«Неужели закончилась эта нескончаемая и тревожная ночь?!»

Стало легче на душе. Автобусы еще не ходили и я отправился в обратный путь пешком, через Сосновый бор, по беговым дорожкам спорткомплекса «Север». Дорога заняла около часа. Когда я подошел к дому, первые лучи солнца осветили трубу асфальтного завода, но на земле еще лежал легкий сумрак ночи.

Стучаться долго не пришлось. Света открыла без промедления и с решительным видом встала в проеме двери. Она ждала, что я скажу. А я не желал ничего объяснять – просто не было сил. Мне тупо хотелось, как можно скорей добраться до подушки, и я это сделал.

– Все понятно! – раздраженно бросила она фразу, которая не предвещала ничего хорошего, и торопливо начала собираться: мельком оглядывая себя в зеркало, поправляя волосы, и нанося небрежно на губы помаду.

– Ничего тебе непонятно! Она в больнице, у нее аллергия, – наконец с трудом выдавил я.

– Это не умно – вы долго думали?! – зло бросила Света.

Я так и знал, что с этого разговора ничего путного получиться не могло. Я оставил свою девушку, пошел провожать другую, меня не было всю ночь – что тут добавить. Чем больше будет оправданий – тем меньше веры. Надо хорошо выспаться, тогда, возможно, найдутся нужные слова. Я лег в постель: она была теплая, согретая, и пахла дешевой польской «Шанелью №5».

Дверь в сенях громко хлопнула. Не было сил закрыться и голова моя начала проваливаться в небытие. Я засыпал, тем не менее, с улыбкой: вспоминал грустные глаза Маши, хрупкую угловатость девушки, белое платье и маленькую прекрасную грудь. Ее тихое: «Простите, … простите!». Почему я не обернулся там, наверху, и не сжал ее ладони в своих руках? А ведь я мог это сделать! Я точно мог это сделать, я чувствовал это! И мы постояли бы у школы, и не пошли бы в это проклятое болото.

Я даже не стал бы ее целовать, только бы она доверчиво прижалась ко мне. А она бы прижалась ко мне, и я бы чувствовал ее маленькие теплые комочки у себя под сердцем. Так можно простоять всю ночь. А может, когда-нибудь я увижу эти комочки без одежды – наяву, стоя на коленях или в постели? Как хорошо представить, порой, девушку без одежды – и тем более девушку, которую ты, наверное, немножечко спас и чувствовать себя слегка героем или рыцарем. Мягкое одеяло сна забирало меня, тепло укутывало со всех сторон. Как хорошо, что все кончилось. Я уже засыпаю. Вот уже почти окончательно сплю и мне очень хорошо. И мир такой голубой и розовый и люди вокруг прекрасные и с добрыми лицами.

А что это? Почему многоэтажные дома стали изгибаться, они же каменные. И белая церквушка нагнула свой купол, так и бросится в пляс, а по крышам ездит велосипедист. Ему совсем не страшно, а с соседней крыши ему кто-то подпевает на дудочке.