А волшебное апрельское утро продолжалось. Солнце, набирая силу, дарило свое тепло. В армейский котелок звонко закапал березовый сок. Он течет всего пару недель. По ночам морозец будет превращать его в чуть сладкий лед, а днем солнышко – ускорять его бег. Потом набухнут березовые почки, раскроются, и котелок для сбора сока ляжет на полку до следующей весны.

Папироса давно закончилась. Подсадная утка отпущена в вольер, где ей насыпано зерно. Пора затопить печь, позавтракать и приготовить добытого селезня. В обед друг зайдет в гости, он не охотник, и дичь для него – диковина. Максим обещал зайти со своим самогоном. Много пить не будем. Чуток под запеченного селезня. Где-то недалеко застучал топор, и зычный мужской голос в ритм ударов инструмента затянул песню: «Не для меня придет весна, не для меня Дон разольется…»

Я подумал: «Слава богу, пока еще для меня».

10.04.2021

История эта начиналась, как, впрочем, и закончилась в тысяча девятьсот девяносто третьем году. На фоне различных российских потрясений и нововведений в обществе активно обсуждалась проблема возможной передачи Японии южных Курильских островов. Да будет известно неискушенному читателю, на этих островах обитает несколько редких видов змей, один из которых занесен в Красную книгу России – японский полоз, нигде более на необъятных просторах нашей Родины не встречающийся. Также на острове Кунашир живет дальневосточный сцинк – красивейшая ящерица, также краснокнижная, потому что больше нигде на наших землях не встречается.

Мой друг Костя как по жизни, так и по профессии заядлый герпетолог. Пройти мимо вопиющего факта потери страной части животного генофонда он никак не мог. Последней каплей, переполнившей чашу, стал услышанный им разговор в троллейбусе, где один дядя компетентно заявил, что острова отдадут не позднее осени.

Не буду долго останавливаться на финансовой стороне дела, хотя она в нашу пору и решающая. Спонсором экспедиции стала одна славная вятская (кировская) компания, проявившая патриотизм и решившая все наши финансовые хлопоты. Министерство экологии, благодаря поддержке Московского университета, выделило необходимые документы для отлова редких животных.

В состав экспедиции вошли только зоологи: Константин (организатор и двигатель процесса), его ближайший соратник Денис (на мой взгляд, лучший змеелов в Нижнем Новгороде), Алексей, студент университета (какая же настоящая классическая экспедиция без студента), Максим (в прошлом энтомолог, а нынче бизнесмен, гуляющий свой отпуск) и я, ваш покорный слуга, попавший в столь теплую компанию благодаря старой дружбе с вышеперечисленными товарищами и летнему отпуску.

Пережив предварительный этап экспедиции на Костиной даче под Кировом, ранним августовским утром, под аккомпанемент дождя, мы сели в самый «дальнобойный» поезд на свете: Москва – Владивосток.

Дорога была мне знакомой. Я служил срочную службу в Монголии, мой брат Юра служил летчиком в Забайкалье, поэтому мне довелось проезжать этим маршрутом неоднократно. Максим, кстати, тоже служил в Забайкалье, в Борзе. Он сильно устал в последние дни на работе, поэтому, живя в соседнем купе, теперь все время спал, появляясь лишь перекусить. Через сутки наш поезд добрался до Уральских гор. Урал из окон поезда выглядит совсем неинтересным. Если ехать на автомобиле по трассе Уфа – Челябинск, то тогда эти старые горы предстают перед вами во всем великолепии. То вы проезжаете каменистым ущельем, то неожиданно спускаетесь в живописную долину с рекой. Из окон же поезда Урал сер и скучен. За Уралом потянулась Западная Сибирь. Бесконечная тайга перемежалась с городами – гигантами индустриальной промышленности. На календаре «шагали» девяностые. Везде была видна привычная российская разруха и бесхозяйственность. Где бы я ни путешествовал в те годы по бескрайним просторам родной земли, порядка не видел нигде.