Но сперва он закрыл дверцы буфета. Лоре ни к чему это знать, подумал он. Пусть лучше считает его беспомощным инвалидом. Женщинам ее типа просто необходимо чувствовать, что в них нуждаются. С довольной ухмылкой он вспомнил, как покраснели кончики ее ушей, когда он обратил внимание на ее джинсы в обтяжку. Ее было крайне легко завести. Самый приятный, можно сказать, кульминационный момент его унылого дня. Завтра, пожалуй, стоит пройтись по поводу ее верховой езды, типа она делает это исключительно ради острых ощущений, ведь подобные замечания всегда задевали ее за живое.

Продолжая глупо улыбаться, старик пошел обратно и неожиданно услышал музыкальную заставку к другому своему любимому шоу. Он поднял голову. И, увлекшись музыкой, не заметил миску с застывшим рисовым пудингом на полу, именно в том месте, куда сам ее и поставил. Наступил старой костлявой пяткой на пудинг, поскользнулся и грохнулся оземь.

По крайней мере, примерно так коронер, по крупинкам реконструировавший последние часы жизни Сэмюеля Поттисворта, изложил дело в суде. Должно быть, его голова стукнулась об пол с таким грохотом, что шум этот можно было бы услышать на первом этаже. Но как справедливо заметила миссис Маккарти, лес поглощает все звуки, а потому многие вещи остаются незамеченными. Ведь в подобном месте может произойти что угодно.

Скажи «пожалуйста».

Тереза сверкнула на него глазами. Мэтт напрягся. И поймал ее взгляд. Размазанная по щекам тушь придавала ей неряшливый вид. Хотя опять же, Тереза всегда выглядела немного неряшливо, даже в своих лучших нарядах. И это в том числе ему тоже нравилось.

– Скажи «пожалуйста».

Она зажмурилась, у нее в душе явно шла внутренняя борьба.

– Мэтт…

– Скажи. «Пожалуйста». – Он приподнялся на локтях, стараясь не прикасаться к ней. – Ну давай не стесняйся, – спокойно произнес он. – Тебе придется попросить.

– Мэтт, я просто…

– «Пожалуйста».

Тереза вильнула бедрами в отчаянной попытке прижаться к нему, но он резко отодвинулся.

– Ну давай говори.

– О, ты… – Тереза задохнулась, когда он, наклонившись, провел губами по ее шее и дальше по ключицам, его тело, нависшее над ней, словно искушало.

Ее было до смешного легко завести и гораздо легче, чем всех прочих, удерживать на пике страсти. Она закрыла глаза и застонала. Он чувствовал вкус пота, холодной пленкой покрывавшего ее тело. И она оставалась на таком взводе уже почти сорок пять минут.

– Мэтт…

– Скажи это. – Его губы щекотали ей ухо, он буквально замурлыкал, почувствовав аромат ее надушенных волос и мускусный запах любви. Ему хотелось перестать сдерживаться и плыть по волнам страсти. Но еще сладостнее было держать ее под контролем. – Ну скажи.

Тереза приподняла веки, и он понял, что она сдалась. Ее губы раскрылись.

– Пожалуйста, – прошептала она, а затем обхватила его руками, отбросив приличия. – О-о… Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста.

Сорок пять минут. Мэтт взглянул на наручные часы. А затем одним гибким движением соскочил с кровати:

– Господи помилуй, неужто прошло столько времени? – Он обшаривал глазами пол в поисках джинсов. – Извини, крошка, но мне сейчас надо кое-где быть.

Волосы упали Терезе на лицо.

– Что? Ты не можешь уйти!

– Где мои ботинки? Могу поклясться, что оставил их тут.

Она ошеломленно уставилась на него, ее кожа по-прежнему пылала.

– Мэтт! Ты не можешь меня вот так оставить.

– А! Вон они где. – Мэтт натянул рабочие ботинки, затем потрепал ее по щеке. – Надо бежать. Ты даже не представляешь, насколько это будет неприлично с моей стороны опоздать.

– Опоздать? Опоздать куда? Мэтт!

Он мог растянуть удовольствие еще на две минуты. Хотя мало кто из мужчин был способен это понять. Но иногда осознание, что ты можешь чем-то обладать, приятнее самого обладания. Мэтт, продолжая ухмыляться, легко сбежал по лестнице. И всю дорогу до входной двери ему в спину сыпались проклятия.