Опасность. Ею пахнет в воздухе настолько отчётливо, что я забываю, как дышать. Пульс частит. Сердце вот-вот выпрыгнет через горло. Меня охватывает дикий, просто панический ужас. Руки начинают трястись. Может, это какой-нибудь розыгрыш? Старые добрые мафиозные забавы?

– Считаю до трёх. Потом зову охрану. Они сорвут с тебя тряпки.

Понимаю, что Энцо не шутит. Дрожащими руками нащупываю боковую молнию на платье. Медленно тяну её вниз, всё ещё в ожидании, что Лоренцо прыснет от смеха и бросит фразочку в стиле: «Да расслабься ты! Я пошутил!» Но Спада молча скрещивает руки на груди, шире расставляет ноги, занимая более удобную позицию.

Мне ничего не остаётся делать, кроме как снять с себя платье. Кожа моментально покрывается мурашками. То ли от холода, то ли от страха. Зубы отбивают нервную чечётку.

– Всё снимай, – приказывает итальянец.

– Лоренцо… Я не могу. Это… Не понимаю…

– Всё ты прекрасно понимаешь! Думаешь, я – идиот? Разыграла вчера спектакль. Плохо ей стало от таблетки, вырубилась в машине, бла-бла-бла. А сама проникла ко мне в дом, чтобы шпионить! На кого работаешь, красотка?

– Да ты с ума сошёл! Я ничего такого…

– Заткнись! – карие глаза потемнели от ярости и превратились в чёрные омуты. Даже зрачков не видно. – Трусы с лифчиком, часы и туфли сняла быстро!

Зачем он это делает? Уже же видел меня голой. Думает, я в трусы засунула какую-нибудь семейную реликвию Спада? Становится обидно до слёз. Еле сдерживаясь, чтобы не разреветься, опускаю бретельки бюстгальтера. Завожу руки за спину и расстёгиваю крючки. Я нахожусь в состоянии коматоза. Ощущение, что это всё происходит в параллельной вселенной.

Лоренцо не сводит с меня глаз. Внимательно следит за каждым движением. Тело итальянца напряжено. Спада – словно зверь, готовый в любой момент броситься на свою добычу. При этом в его взгляде нет ни похоти, ни интереса. Как будто перед ним не голая женщина, а просто бесполое существо.

Когда тонкое кружево трусиков летит на пол, раздаётся следующий приказ:

– Подойди.

Умом я понимаю, что от меня требует Энцо, но ноги отказываются слушаться. Ступни будто вросли в ковровое покрытие.

– Я кому сказал! – терпение итальянца на пределе и это подстёгивает меня сдвинуться с места.

– Ноги расставь.

– Энцо! Что ты… – фразу закончить не удаётся, потому что Лоренцо резко вставляет в моё влагалище два пальца. Мне больно. Дёргаюсь назад. Итальянец хватает меня за предплечье свободной рукой. Удерживает и ощупывает изнутри. Не выдерживаю такого унижения. Слёзы катятся градом по пылающим от стыда и гнева щекам.

Лоренцо убирает из меня пальцы. Облегчение это не приносит, потому что я раздавлена морально. Но мой экзекутор даже не думает заканчивать допрос:

– Так, милашка, рассказываешь, на кого работаешь, и я отпускаю тебя. Играешь в молчанку – пеняй на себя. У меня есть толковые ребята. Они развяжут твой прекрасный язычок. Скорее рано, чем поздно.

– Лоренцо, я клянусь, что ни на кого не работаю, – захлёбываюсь рыданиями. – Это просто недоразумение.

– Упорствуешь, значит. А готова к тому, что сделают тобой мои бойцы? Девка ты видная. Им понравишься. Дырочка у тебя ничего такая. Узкая. Но думаю, после первой же ночи тебе её хорошенько расширят. Как и все остальные отверстия.

– Я клянусь, что не…, – у меня начинается откровенная истерика. Не могу сказать ни слова, только глухие всхлипы и невнятное мычание вырываются из горла.

– Отчего-то нет тебе веры, Софи. Пошли, – тянет за руку из кабинета.

– Я не пойду, не пойду, – вырываюсь и упираюсь ногами в пол.

– Пошла, я сказал! Не заставляй тащить тебя волоком!