«Белошвейки, в понимании пожилой госпожи, став хозяйками торсионов, продолжают заниматься шитьем?» – подумал Тимох. Забавно! Не просто забавно – смешно! Нелепо до комизма. Одно дело – назвать непомерно длинные и остроносые корабли белошвеек «Игла», другое дело – с серьезной миной убеждать офицера, выпускника Академии, что мастерицы реально заняты сшиванием гравитационных полей! Это все равно, как если бы прошивка индивидуальных аппаратов для связи на планетах на самом деле выглядела бы как застрачивание, собирание в складки и выворачивание электронных микросхем.

И ведь нечего возразить… Во всех поисковых системах информация о работе белошвеек ограничивается космофлотским фольклором.

Он иначе поставил вопрос:

– Скажите, как вы определяете, кто из швей сделает карьеру?

Кубо-кубо засиял, разбрасывая во все стороны крохотные смерчи искр. Ксантиппа позволила изображениям девушек снова заполнить весь объем кабинета и произнесла:

– Думаю, у вас тоже получится обнаружить ту, которая может стать белошвейкой. В этом нет ничего сверхъестественного. Внимательно наблюдайте за всеми девушками и сообщайте мне, если что-то остановит ваше внимание.

Тимох вернул хлыст на запястье, развернул стул так, что тот занял место в самом центре кабинета, уселся задом наперед и принялся вглядываться в женские изображения. Ему показалось… нет, через некоторое время он уверился, что девушки отупели от работы. Их лица не выражали ничего, кроме усталости и безразличия; веки были полуопущены, что старило их и добавляло сходства с механизмами. Работницы сосредоточенно всматривались в то, что привычно делали их руки, подавая ткань, стремительно вертя под иглой и доставая отшитую часть.

– Эти ваши девушки… немного не такие, как женщины Звездного флота. Не могу понять, в чем отличие…

Они э-э-э… я не могу подобрать слово для человека, который покорно и терпеливо сносит свою участь…

– В старину таких называли «смиренные» и «кроткие», – охотно подсказала госпожа потеплевшим голосом.

– Кроткие, – посмаковал слово Тимох. – Еще я не вижу рисунков на их коже. Да, точно! Девочки не могут себе позволить татуировки, или это какая-то религия?

– Ни то, ни другое. Эти девушки уже прошли первый отбор по внешним признакам. У них нет искусственных знаков на теле. Меченые не годятся. Метка – знак принадлежности, инициации. Белошвейка должна быть с нетронутой кожей, – изрекла Ксантиппа. По ее тону Тимох догадался, что она говорит о заурядном украшении тела как о чем-то, что мешает работать с торсионными полями.

Изображения таяли, уступая место новым.

Вот девушка с крашеным хохолком вьющихся волос на темени и бритыми висками. Она время от времени мечтательно поднимает глаза, и ее лицо приобретает ждущее выражение. Наверняка там, куда смотрит девушка, «окна» – виды местной планеты на экране, и она заглядывается на пейзажи.

Тимох взглянул на Ксантиппу.

Госпожа поворотом головы дала понять – по ее мнению, гость должен был разглядеть будущую белошвейку. За неимением лучшего, Тимох указал на девчонку с хохолком волос:

– Кроме этой мечтательницы или лентяйки, не вижу ничего интересного.

– Вы угадали. Она ловкая девушка, в работу вникла быстро. Зря укоротила волосы, – зачем-то добавила Ксантиппа. – Один малый перелет назад ее завербовали на звездный флот и отправили на «Галеру» – сейчас как раз готовят новую группу белошвеек. …Еще хотите поучаствовать?

Тимох кивнул и снова занялся поиском белошвейки.

Ничего не складывалось.

У большинства девушек были сосредоточенные лица, лишенные всякого выражения. Две девчонки болтали… нет, переругивались – значит, сидят в одном цеху. Где-то, возможно за сотни парсеков, по цеху ходила статная женщина с венком каштановых кос на голове, приветливо склонялась к швеям, садилась за их машинки, помогала беднягам, зашившимся окончательно, поднималась и шла дальше. «Наставница. Хороша! Но в белошвейки ей поздно», – решил Тимох.